– Никуда я не заходила. Мы у подъезда столкнулись.

– Судьба!

– Но вид же у тебя был!..

– Ты на меня рассердилась?

– Сначала – конечно. А у Аньки мне стало смешно: просто водевильная история. Но потом был момент, я пожалела…

– О чем?

– Что не дала тебе телефон. И Аньке не разрешила. Представляешь, иду по Чистопрудному: сумерки, весна, парочки спешат в театр. Мне стало грустно. Прихожу домой, а ты меня ждешь.

– Помню: «У вас редкий дар: появляться в ненужное время, в ненужном месте!» Ты правда так думала?

– Я просто не знала, как себя вести: то ли негодовать, то ли радоваться. Интересно, на какой прием ты рассчитывал?

– Рассчитывал? Да ни на что не рассчитывал. Я просто не мог без тебя больше…

И мы замолчали, каждый о своем. У меня слипались глаза, но я сопротивлялась – не хотела, чтобы Давид чувствовал себя одиноко на темном шоссе. Потом поила его кофе, кормила грейпфрутами. Он быстро уничтожил все мои запасы.

Я достала салфетки и тоном заботливой мамаши произнесла:

– Давид, вытри руки, после еды они липкие.

Он серьезно взял салфетку, не заметил шутки.

– С тобой мама в детстве так не разговаривала?

– Да нет. Она все время работала. У нас была домработница, но мной она особо не занималась.

– Значит, ты был предоставлен самому себе?

– В некотором смысле – пожалуй. Но за школьные оценки с меня спрашивали строго. Родители считали: главное карьера.

– А ты?

– До определенного момента – тоже. Но карьеру хорошо делать в стабильной стране. В новых условиях все достигнутое при Советах быстро превратилось в ничто.

– Ты многого достиг?

– Как сказать… Защитил кандидатскую, а через полгода пришлось поменять работу. Потом и вовсе уезжать.

– Но ехал-то ты не в никуда?

– Почти в никуда. Отец как раз Попробовал открыть свое предприятие. И я оказался кстати. Дело было совершенно безнадежным, просто мрак. Но потом жизнь дала нам шанс, и мы его не упустили.

– А как ты попал в Москву?

– Грубо говоря, приехал искать рынки сбыта. Сначала это были наезды. Я чувствовал себя гражданином вселенной: Стокгольм – чужой город, Москва – и подавно.

– Но осел ты все-таки в Москве?

– Только из-за работы. В Москве оказалось много интересного.

– В каком смысле?

– В деловом. Вскоре у меня появилась самостоятельность, я перестал зависеть от отца. Можно сказать, вышел на новый уровень.

– А в Стокгольм ты всегда будешь ездить?

– Ну, в обозримом будущем.

– И когда теперь?

– Наверное, в июле. Но до этого мы съездим к теплому морю. Хочешь?

– Не знаю. Мне больше нравятся холодные моря. – Я прикусила язык – вдруг он подумает, что я напрашиваюсь в Швецию. – Если хочешь, поедем к теплому.

– Денис говорил про Турцию.

Значит, он собирается ехать с Денисом. Всей семьей. Интересно… Неожиданно начало светать.

– Этот час – самый опасный на дороге, – заметил Давид. – После ночи борьбы ужасно хочется спать.

Кругом все расплывалось в сумерках наступающего утра, свет фар встречных машин казался зыбким и ненастоящим. У обочины я заметила старенький «мерседес». Поодаль трое, судя по всему его пассажиры, присели над разгорающимся костром.

– Шашлычок спозаранку, – шутливо бросил Давид.

Но через пять минут нас сзади осветили фары. Давид всмотрелся в зеркало. «Мерс» быстро приближался.

– Странно… – озадаченно произнес Дод и прибавил скорости.

Но «мерседес» не отставал, скоро его длинное тело выползло слева, он поравнялся с нами – я увидела сухие кавказские лица. Преследователи глядели неподвижно, точно целясь. Обойдя нас, автомобиль вильнул направо и преградил путь.

– Козлы! – Дод резко затормозил. Дверцы «мерса» распахнулись – все трое выскочили на шоссе. Давид лихорадочно жал на педали. Один из бандитов ухватился за дверцу с моей стороны, закрытая ручка защелкала, и в это время мы дали задний ход. Рука бандита соскользнула. Они было побежали за машиной. Давид жал на газ – бандиты отстали, попрыгали в свой «мерс». Он взвыл, разворачиваясь. Давид газанул до отказа, мы, вильнув, успели проскочить вставшую поперек машину и устремились вперед.

– Вот так. – Дод перевел дыхание. – Наша тачка им приглянулась.

– Нас не догонят?

– Нет, можешь вздремнуть. Досадный эпизод. Ребята, видно, промышляют здесь. Сто километров до Питера – и недалеко, и все концы в воду.

Но тут из-за поворота опять вывернул «мерс».

– Что за движок у них? – удивленно присвистнул Давид.

– Давид! – отчаянно взмолилась я.

– Ничего, – бросил он. – Во второй раз будем умнее.

Я невольно залюбовалась его спокойствием – характер Давида открывался новой гранью. А «мерс» был уже близко. Из низин поднимался туман и выползал на дорогу, «мерс» шел сквозь него не снижая скорости – дорогу они знали отлично. Давид гнал, напряженно всматриваясь вперед, а «мерс» уже выскочил на встречную полосу и опять пошел на обгон.