Ноэль задумчиво сощурилась.

— Итак, что интересного и удивительного вы узнали сегодня о Мертл?

Господи, что тут скажешь? Рейнер лихорадочно перебирал в уме возможные варианты ответов. “Кандидатка в психушку” — явно не подойдет.

— Э-э-э… — Он потер подбородок. — Мертл без ума от Фрэнсиса Бэкона, который на самом деле Шекспир. А может быть, Уолтер Рэли?

— Это вопрос или ответ? — улыбнулась журналистка. И от этой улыбки голова у Рейнера пошла кругом.

— Э-э-э… ответ. Да, Мертл здорово разбирается в этих ребятах. Ах да, однажды ей довелось пожать руку самому Пибоди Хаффлпафферу-Уиддрингтону.

— О! — Ноэль, с трудом сдерживая смех, обернулась к миниатюрной брюнетке. — А кто такой Пибоди Хаффлпаффер-Уиддринггон?

— Профессор Пибоди Хаффлпаффер-Уиддринггон — ведущий специалист Мельбурна по Спиритуальным контактам с выдающимися елизаветинцами, почетный председатель общества “Канберрские ересиархи”. Он лично общался с Бэконом посредством самопишущих дощечек… — Мертл возвела страдальческий взгляд к небесам. —Вы что, совсем не следите за сенсациями в шекспировском вопросе?

— Нет, — охотно подтвердил Рейнер.

— И я тоже полный профан, — кивнула Ноэль.

Черт подери, еще очко в ее пользу! Нет, положительно, кареглазая журналистка нравилась Рейнеру все больше.

Ноэль заговорщицки улыбнулась герою своего интервью. Но не успела она задать следующий вопрос, как из-за ближайшего дерева выскочил эрдельтерьер, и Ровер, победно тявкнув, бросился в погоню. Рейнер вскочил на ноги.

— Эй, Ровер! Назад! Назад, я кому сказал!

Он помчался вслед за собаками — эрдель, конечно, выглядел вполне добродушно, а там кто его знает? — радуясь про себя неожиданной передышке. Что может быть хуже, чем пересказывать подробности скучнейшего свидания молодой женщине, которая в сто раз интереснее и желаннее, нежели навязанная ему дама? Чего уж тут скрывать!

Ровер и эрдельтерьер описали пару кругов по лужайке, промчались по луже, которую Рейнер благоразумно обошел стороной, взбежали на пригорок. После чего спаниель выдохся, утратил интерес к погоне и неспешно затрусил обратно к месту пикника. Рейнер поплелся следом — перспектива вновь оказаться в обществе Мертл прельщала его мало.

И тут тишину прорезал пронзительный визг. Рейнер поднял голову — и с трудом сдержал смех. Возмущенная и негодующая Мертл размахивала руками, как ветряная мельница, а у ее ног, весело тявкая, прыгал Ровер. На белых брючках и на кремовой блузке Мертл красовались отпечатки грязных лап. Видимо, упорный щенок снова попытался подружиться с просвещенной шекспироведкой и с разбегу прыгнул в ее объятия. Безукоризненный костюм “от кутюр” погиб безвозвратно.

—Гадкая, мерзкая, невоспитанная тварь! — кричала Мертл, тщетно пытаясь отогнать собаку.

Ноэль поспешно схватила щенка, чьи перепачканные лапы ее, похоже, нисколько не пугали.

— Все в порядке, я его поймала.

Мертл смерила подошедшего Рейнера яростным взглядом и обвиняющим жестом указала на себя.

— Полюбуйся, что натворила твоя шавка!

Рейнер изобразил искреннее раскаяние.

— Мне очень жаль. Вот, возьми… — Он достал из кармана бумажник и отсчитал несколько банкнот. — Это на химчистку. Но лучше заняться костюмом побыстрее. Застарелые пятна вывести трудно.

Как Рейнер и предполагал, Мертл цепко схватила деньги.

— Вот и отлично. Я по горло сыта этим пикником… и невоспитанными собаками тоже. — Недовольно ворча себе под нос, она собрала вещи и бросила через плечо: — И, Рейнер, не трудись мне перезванивать. Ты вообще не в моем вкусе.

С этим уничижительным комментарием Мертл Клэм удалилась, даже не подозревая, что на “пятой точке” ее красуется особенно выразительный отпечаток собачьей лапы — можно было подумать, что спаниель в сердцах отвесил ей хорошего шлепка.

Как только она исчезла за деревьями, Рейнер взглянул на Ноэль. Одной рукой та по-прежнему прижимала к себе вырывающегося Ровера, другой прикрывала рот, сдерживая смех.

— Вот ведь история! — Рейнер комично развел руками. — И ведь посмеяться нельзя: это было бы просто гадко.

— Еще как гадко, — прыснула в кулак Ноэль. — Просто ужас до чего гадко!

Рейнер закусил губу, но, не сдержавшись, фыркнул, сдавленно хихикнул и наконец расхохотался в голос. Пусть это нехорошо и невежливо, но при одном воспоминании об отпечатке собачьей лапы точно посередине задницы Мертл его разобрал неодолимый смех.