— Он мой отец. Кроме того, несмотря на все обиды, я продолжаю надеяться, что все еще может измениться к лучшему…

— А если он не выйдет из комы, что тогда?

— Буду жить, как раньше, — пожала плечами Даниэлла. — Одна из медсестер рассказала мне, что ты назвал больницу в память о своей жене. Как она погибла?

— Карина, как и твой отец, сорвалась со скалы.

Несчастный случай, но, увы, с летальным исходом…

— И после ее смерти ты построил здесь больницу…

— Да, — Карло встал и, чтобы скрыть охватившее его волнение, подошел к выходящему во двор окну гостиной. — Раньше мы жили в Риме, я работал в престижной клинике, но Карина не любила большие шумные мегаполисы: ее все время тянуло в Альпы, в родной город. Так что незадолго до ее смерти мы переехали в Галанио. Она была удивительным, многогранным, образованным человеком, несмотря на то что родилась и выросла в маленьком провинциальном городке. — Он тяжело вздохнул и глухо произнес:

— Карина очаровывала окружающих своей добротой. Все без исключения тянулись к ней. Я же вел себя как слепец, ставя работу превыше всего. И в конце концов судьба разлучила нас…

— Ваш брак распался?

— Нет! — пылко запротестовал Карло. — Мы любили друг друга больше жизни! Но я потерял ее, она умерла такой молодой…

— Прости. Сама не знаю, почему я вдруг спросила об этом. Надеюсь, ты не считаешь себя виноватым в том, что не смог предотвратить несчастный случай?

— На твой вопрос не существует однозначного ответа. Карина была очень волевой женщиной: если она что-то решила, отговорить ее было практически невозможно. С другой стороны, будь я рядом, когда произошла трагедия, то наверняка спас бы ее. По роковому стечению обстоятельств в тот день я находился по делам в Риме, а Карину повезли в Милан, потому что только там были квалифицированные нейрохирурги. Но она умерла прежде, чем ее доставили в больницу…

Горечь одиночества, прозвучавшая в его словах, вызвала такую бурю в душе Даниэллы, что она, подчиняясь чувству сострадания, встала и, хромая, сделала несколько шагов ему навстречу.

Перед глазами заплясали черные круги — и девушка, вскрикнув от боли, упала вперед, судорожно хватаясь руками за спинку ближайшего стула.

— Какого черта! — Молниеносно обернувшись и сообразив, что произошло, Карло не смог сдержать эмоции. — Как глупо! Ты сошла с ума? — Он тут же оказался рядом. — Разве я не предупреждал тебя, что нога должна находиться в покое?

— Отпусти! — Даниэлла не могла позволить ему разговаривать с собой в таком тоне. — И не смей обращаться со мной, как с ребенком!

— Только при условии, что ты прекратишь вести себя, как капризная девчонка. Я не могу все время присматривать за тобой в ожидании того момента, когда тебе опять захочется прогуляться…

— Я не просила брать на себя такую ответственность!

Но тут Карло Росси вдруг легко поднял девушку и направился к дивану, нежно и осторожно держа ее в сильных руках.

Досада и раздражение мгновенно улетучились.

Даниэлла чувствовала, что он с трудом сдерживает себя: так часто вздымается и опускается под рубашкой его мускулистая грудь, таким страстным взглядом он смотрит на нее… Разве может молодая женщина устоять перед высоким загорелым красавцем, который к тому же несет ее на руках?

Даниэлла хотела, чтобы это мгновение никогда не кончалось, но часы на каминной полке пробили одиннадцать, напомнив им обоим о том, где они и кем друг другу приходятся. Под мелодичный звон крохотных колокольчиков она подняла глаза и тут обратила внимание, что, бреясь, Карло поранил подбородок. Подчинясь внезапному порыву и не думая о последствиях, она осторожно прикоснулась к немного припухшей царапине.

— Мужчина твоей профессии должен более умело обращаться с бритвой…

— Ни слова больше! — Его серые глаза загадочно мерцали. — Не прикасайся ко мне. Не стоит меня провоцировать. Иначе мы совершим нечто, о чем будем сожалеть утром…

— Ты грозишься отшлепать меня или затащить в постель? — поинтересовалась Даниэлла и была поражена, не узнав собственного голоса.

— Отшлепать? — Карло чуть нахмурился. — Нет, ты не заслужила такого наказания, la mia саrа, моя дорогая Даниэлла. Faro L'amore, probabile… И это было бы не правильно.

На этот раз Даниэлла прекрасно поняла, что он хочет сказать. L'amore — слово, понятное всему миру и без перевода. Волнение дразнящими мурашками пробежало по телу, и что-то заставило ее кокетливо промурлыкать:

— И кто будет за это отвечать, Карло, ты или я?

— Не надо. Ни к чему эти игры, Даниэлла, — предостерег он, осторожно опуская ее на диван и присаживаясь рядом. — Хотя, с другой стороны, почему бы и нет? Но сначала я должен убедиться, что, решив поиграть со мной в обольщение, ты согласна соблюдать кое-какие правила…

— Не мог бы ты выразиться яснее? — попросила она, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

— То, что я вдовец, отнюдь не значит, что я равнодушен к женщинам. Я, как и все мужчины, испытываю сексуальное влечение, и порой мне бывает очень трудно устоять перед искушением. А ты, саrа mia, просто сводишь меня с ума! Но, какой бы прелестной ни была искусительница, я не хочу пробовать одно и то же блюдо дважды…

— Ты предпочитаешь отношения на одну ночь, не так ли? И если я позволю затащить себя в постель, то, проснувшись утром, могу и не увидеть тебя рядом?