Пошел к дверям.

— Хороший парень, — Омельчук посмотрел вслед.

— Все хорошие, когда бы не пили! А так — только за ними глаз да глаз!

За столом открылись интересные подробности:

— Я почему в Подмосковье еду… — заметил начальник отделения. — У меня теща в Ступине! Под Москвой. Седьмой десяток… Они — там, мы — здесь.

Омельчук сразу намотал на ус.

— А насчет перевода не думал? В Кашире, как мне известно, начальник на пенсию собирался. Это рядом со Ступином!

— Мало ли!.. Никто меня не знает на Московской дороге.

— Из Москвы ехать туда кандидатов не густо! А тут опытный готовый начальник… Хочешь, сосватаю?

— Конечно!

Игумнов терпеть не мог медленно тянуться навстречу неминуемой опасности. Ехали быстро. Улицы казались пустынными, еще не появились дворники. С Садового кольца в центре ушли на Ленинградку. Небо покрылось рябью, на манер пятнистого армейского камуфляжа. К утру рябь должна была медленно обесцветиться, становясь однотонной. Впереди показался стадион Юных пионеров. Чтобы свернуть влево, шофер сделал правый поворот — под путепровод. Ехать оставалось недолго. Игумнов знал здешние места. Тут, на Беговой, в огромном, довоенной постройки доме росла нынешняя его жена. Отсюда она ходила в школу… Рядом библиотека Бориса Горбатова, зловещая клиника… «Жизненный круг», — заметила бы жена.

Вокруг стояли такие же добротные здания.

— Смотри! — ехавший на заднем сиденье зоркий Карпец ткнул в стекло. Молоденькая стройная женщина на балконе делала махи ног в стороны у упора. Перед задержанием это было слишком сильное зрелище. Скубилин не перенес операцию на дневные часы.

«Только сразу! Сейчас! С шумом, с выстрелами. С пакетами спецсредств „Черемуха“. Со спускающейся на веревках с крыши группой захвата, сигающей на балкон… С напрягом…»

Игумнов знал, что так будет.

«Иначе это была бы полиция совершенно другой страны!»

Состав группы захвата определили быстро.

Кроме Игумнова — старшего («Скорее свернет себе шею!..»), Цуканова и Карпеца, генерал включил еще спортсменов из милицейского батальона, каратистов и снайпера. Почти одновременно начался вызов бойцов с квартир. Не дождавшись группы, Игумнов с Цукановым и Карпецом выехали первыми, Качана с ними не было — старшего опера оставили в дежурке разбираться с доставленными. Генерал тоже уехал — к себе, на Пролетарку.

Ночь заканчивалась.

С Беговой повернули на Хорошевское шоссе. Впереди снова мелькнуло золото храма на Ваганьковском кладбище — Игумнов уже побывал тут, когда наведывался вместе с Баклановым в отдел разборов ГАИ…

Тревожное предчувствие рассвета подступило внезапно, так же, как вдруг обнаружилось, что пятнистая рябь армейского камуфляжа в ночном небе редеет и обесцвечивается. Игумнов поймал в зеркале заднего вида одутловатое нездоровое лицо Цуканова — зам собирался что-то сказать.

— Я проверил Наташу Юрьеву…

На новом этапе колдун, его успех среди мифоманов фонда «В защиту интеллектуальной собственности» в чекистском клубе — все стало неважным, недостоверным; ушло на задний план.

— И как?

— По Москве и Московской области в этом возрасте всего две девицы. Я позвонил обеим. Обе никуда не ходили. На концерте не были… Возможно?

— Да. Спасибо.

Так и должно было оказаться. «Дальше фокусов они не идут! Поэтому их и нет с нами, когда речь идет о серьезном…»

Доктор оккультных наук попался с поличным оттого, что пытался обмануть полицейского. Существовал только один способ проникнуть в чужую тайну, прочесть мысли другого человека — расследование! Им пользовались все разыскники.

«Столетний путь криминалистики…» К сожалению, дорога эта заканчивалась для разыскника рискованным действом — задержанием. Оно предстояло и им уже через несколько минут.

Цуканов продолжал разговор на отвлеченную тему:

— Интересно: примет старуху Розенбаум племянник? Как думаешь? — Он положил подбородок на спинку сиденья впереди. — Она теперь без дома, без денег…

Об этом стоило поразмышлять.

— Мы не знаем, что он за человек…

Только об одном не следовало думать — о том, что каждый раз перед тем, как брать вооруженного преступника, постоянно вторгалось в сознание: «Почему нельзя было обойтись Хаосом и Тьмой, покрывавшими Бездну? Светом, Землей и Огнем, Водой и Воздухом? Зачем было создавать миллиарды живых существ — с памятью, с детскими мечтами, прочитанными книгами, с надеждами и любовью, — чтобы потом убить каждого в положенный ему срок?!»