— Когда же это случилось, мисс Линси?

— Какой-то ночью. Я забыла. Ночи всегда одни и те же. Люди приходят и уходят. Иные из них — сны, но другие возвращаются при свете дня. Трудно объяснить. Человек, который ее сопровождал — я не знаю, кто он. Он похож на цыгана. Она ушла с цыганом, не так ли?

Мисс Линси сделала паузу, но не для того, чтобы дождаться ответа. Ни в ее взгляде, ни в голосе не было ни капли злобы. Она улыбнулась мне, снова широко взмахнув многострадальной черепахой:

— Но пусть тебя это не тревожит, милочка. Их совершенно незачем бояться. Духов; я хочу сказать. Поверь мне, уж я-то знаю. Они просто возвращаются, если им одиноко или если они что-то хотят тебе поведать. И никогда никому не причиняют вреда.

— С другой стороны, — сказала мисс Милдред, твердо направляя разговор в земное русло, — ваш Генри причинил много вреда моему бордюру. До сих пор я этого не замечала, но только взгляните сюда.

Она указала на кустик очень симпатичных карликовых колокольчиков с совершенно отчетливыми следами нанесенного ущерба:

— Смотрите! Мои маленькие синие колокольчики, как я их называю, они все измяты и обгрызаны. Это, несомненно, сделал Генри, но, вероятно, бедное создание хотело есть. Почему бы вам, Белла, не отнести его домой, чтобы накормить салатом-латуком, который я вам дала, а потом не вернуться сюда, чтобы выпить кофе? Я утром пекла…

— Минуточку, — сказала я, нагибаясь. В невысоких синих колокольчиках белело что-то продолговато-овальное, спрятанное под листьями, длиной с мизинец. Я выпрямилась, сжав это «что-то» в руке. Это было, несомненно, яйцо, хотя странной формы и с плотной на вид, матовой и слегка неровной скорлупой. Я держала его на ладони. Мисс Милдред и мисс Линси взирали на него с любопытством и легким отвращением, черепаха — с безразличием.

— Так вот чем у нас Генри занимался, — сказала я, — то есть, Генриетта. Она откладывала яйцо.

— Яйцо? — мисс Милдред растерялась. — Яйцо? Но он же не птица. Как же он может отложить яйцо?

— Он рептилия, а они откладывают яйца. Я уже однажды где-то видела такое. Это черепашье яйцо.

Мисс Линси не без гордости перевела взгляд с черепахи на яйцо:

— Ну кто бы мог поверить! Генри! Они оставляют яйца греться на солнце, да? Как вы думаете, у нас получится высидеть черепашку? В чулане для сушки белья или, может, над плитой?

Казалось, мисс Линси совершенно внезапно вернулась к нам, в реальный дневной мир. Она бросила на мисс Милдред взгляд, в котором я прочла что-то вроде снисходительной приязни:

— Разве не забавно будет вырастить крохотную черепашку? Что скажешь, Кэйти?

— Не знаю. Попробуйте. Но… Генри живет в одиночестве или у кого-то еще в деревне есть черепаха?

— Нет, никогда не слышала о других черепахах в наших местах, а живет он у меня три года. Ах, ну да, — и мисс Линси уронила яйцо в карман. — Хорошо, Милдред, спасибо. Я отнесу его — все стряслось так неожиданно, что трудно сказать «ее» — я отнесу его домой, в коробку, а потом с удовольствием выпью кофе, больше спасибо.

Затем обратилась ко мне:

— Ты тоже останешься, Кэйти?

— Я не могу. Мне надо идти, но я надеюсь еще увидеть вас до отъезда. Вероятно…

Но она уже испарилась к себе в садик. Мы слышали, как она увещевает Генри по дороге.

— Э… Кэйти, милая, — начала мисс Милдред, понизив голос. — То, что она говорила о вашей бедной матери… Белла всегда так себя ведет, вы знаете. Это ничего не значит. Она видит нечто. Однажды она сказала мне, что наш папочка был здесь — работал в саду, а ведь вы знаете, он уже пятнадцать лет как умер и никогда не увлекался садоводством. Помните ли вы ее разговоры…

— Да, помню.

Я помнила также и то, что слышала о старом отце-тиране, который ни разу в жизни не брался за лопату и которого заботливо опекали дочери, пока для них не миновала последняя возможность зажить своей жизнью. Я мягко сказала:

— Я. знаю. Просто один из ее снов. Не волнуйтесь, беспокоиться не о чем.

— Тогда все замечательно.

Мисс Милдред, с облегчением сменив тему, проводила меня к калитке:

— Хорошо, милочка, раз уж ты должна идти… Как все странно получилось с Генри, не правда ли? Я имею в виду это яйцо. Разве не чудесно — и не милосердно по отношению к бедняжечке Генри — попытаться как-то высидеть его? Как ты думаешь, может быть, курица миссис Блэйни? Уверена, она упоминала, что сейчас у нее есть наседка.

— Не думаю, что из яйца кто-то вылупится. Если в деревне нет еще одной черепахи…

— А какая разница?

Искоса взглянув на вопросительное выражение ее доброго лица, я трусливо прибегла к подобию правды:

— Наседка не сможет его так долго высиживать. Это занимает кучу времени — ждать, пока вылупятся черепахи. И поверьте мне, мисс Милдред, ничего не выйдет.

— Да? Какая жалость. Ну ладно. Так ты не беспокойся из-за снов и видений Беллы. У нее все так путается. Очень славная, но, можно сказать, несколько не от мира сего. Ты и правда не останешься выпить кофе?