— Но только не досаждая мне постоянно.

Вот перед вами бедный шут,

Он добрый малый, хоть и плут,

Но дев прелестные уста

Готов он целовать всегда.

— Уста и всегда — плохая рифма, — заметила Джулиана.

— Сойдет. Так вы проведете со мной эту ночь, миледи? Никто не узнает. К тому же мы можем не опасаться появления на свет бастардов. Ни вы, ни я не сможем теперь заснуть, а ночь такая длинная. Пустите меня в свою постель, миледи, и позвольте мне любить вас.

— Но ведь мы, кажется, договаривались только на один поцелуй, и не больше?

— Всегда надеешься на щедрость милой леди.

— Поцелуй — это все, что вы получите, да и то, думаю, едва ли я поступила разумно, согласившись на это.

— Не думайте, миледи. От этого одни только неприятности, уверяю вас. Я, например, думаю не чаще трех раз в неделю.

Она попыталась удержать расползающуюся по лицу улыбку, но так и не смогла.

— Уходите, мастер шут. Я устала и хочу спать. Поцелуйте меня, и покончим с этим.

Она даже не догадывается, как бесконечно сладок ее рот, подумал он. Она не понимает, как может петь от наслаждения ее тело.

Но всему свое время. Прелестная леди Джулиана — сущий ребенок во всем, что касается любви.

— Как хотите.

Он наклонился, и она в тот же миг крепко зажмурилась, а губы сжала, словно ожидая жестокого удара.

Это было ужасно. Провести столько лет в браке и вынести из него только страх и трепет. Нет, он будет действовать иначе. Он ждал, терпеливо, так близко, что мог видеть, как дрожат ее веки. Джулиана задержала дыхание, но рано или поздно она должна снова начать дышать или упасть в обморок.

Впрочем, против последнего он не возражал. Он знал, что сумеет ее воскресить. Наконец она открыла глаза и с шумом выдохнула.

— Чего вы ждете? — раздраженно спросила она.

— Вас. Вы выглядите так, словно попробовали чего-то мерзкого, а я ведь даже не прикоснулся к вам. Поцелуй не предполагает боли, миледи, даже такой, как сегодня утром, очень похожий на удар.

— Я не хочу, чтобы вы целовали меня.

— Почему? Боитесь, что вам понравится?

— Конечно, нет!

— Тогда о чем вам беспокоиться? Ведь это длится совсем недолго, всего…

— Недолго? Одно мгновение, и все! Он засмеялся, качая головой.

— Поцелуи не бывают мгновенными. Чтобы что-то почувствовать, их надо смаковать, распробовать…

— Поцелуи? — перебила его Джулиана. — Что значит — поцелуи? Когда это их стало много? Мы же говорили об одном.

— Но поцелуи крайне редко бывают в единственном числе, миледи.

Она с подозрением посмотрела на него.

— И сколько же поцелуев вам надо?

— Ну, не знаю, десять, возможно, или больше, — ответил он небрежно.

— Так не пойдет. Один.

— Пять, — парировал он.

— Два, — быстро ответила она.

— Пусть будет три, и покончим с этим.

Она нахмурилась, причем выглядела при этом очаровательно. На ее высоком чистом лбу появилась складочка сомнения. Он бы с удовольствием поцеловал эту складочку, чтобы разгладить, но, раз уж ему придется ограничиться всего тремя поцелуями, он хотел, чтобы все они достались нежному рту.

— Два, — заявила она решительно. — И самых коротких. Или вообще ни одного.

Он скучающе глядел куда-то в пространство. Терпение было одной из его самых раздражающих черт, и теперь он собирался выиграть с его помощью.

Молчание затягивалось, нарушаемое только легким потрескиванием огня в камине, случайными порывами ветра, ударяющими по закрытым ставням, да их собственным дыханием. Николас слышал, как быстро и тревожно бьется ее сердце. Если бы только он сумел развязать маленький узелок, который держал ее рубаху так высоко у самой шеи, то мог бы увидеть легкое подрагивание ее бледной кожи от торопливых ударов сердца.

Он ждал. Он хорошо разбирался в характерах, знал точно, как далеко можно завести того или иного человека и когда следует остановиться, чтобы не потерять все. Джулиана сейчас была на грани, и согласится ли она, молча и неохотно, на его условия, или же пронзительно закричит, навлекая на его голову множество неприятностей, было непонятно.

— Три, — произнесла она наконец громко и вздохнула. — И тогда вы уйдете.

Прежде чем она успела снова зажмуриться, он прижался губами к ее рту всего на один короткий, дразнящий момент и отодвинулся. Это был совершенно невинный поцелуй, полный неожиданных обещаний.