— Мы уже давно перестали быть близкими друг другу, родными людьми, Анни, разве не так? — Голос ее звучал мягко, и глаза были печальны. Этого не должно было случиться, однако случилось. Больше их ничего не связывало. Осталось лишь взаимное неприятие.

— Почему ты так поступаешь со мной? — Аннабел заплакала, по щекам у нее струйками потекла черная тушь. Она снова опустилась на стул и устремила взгляд на Одри. — Ты ненавидишь меня?

— Да что ты, никакой ненависти у меня к тебе нет.

— Ты завидуешь мне, ты ведь так и не вышла замуж.

Одри невольно рассмеялась. Такого мужа, как Харкорт, она никогда не захотела бы иметь, и единственным мужчиной, которого она любила, был Чарли.

— Надеюсь, ты и сама не веришь тому, что говоришь, Анни.

Наверное, я похожа на своего отца — мне все время хочется куда-то ехать.

О Чарли она Аннабел не сказала.

— Что же мне теперь делать с детьми? — плаксиво спросила Аннабел.

— Найми для них няню.

— Но они все уходят…

Одри постояла еще немного, глядя на сестру.

— Мне очень жаль, Анни…

— Убирайся вон из моей комнаты! — визгливо крикнула Аннабел и запустила щеткой для волос в дверь. — Вон из моего дома!

Одри тихо прикрыла за собой дверь, уже спускаясь по лестнице, она услышала звон разбитого стекла.

Спустя четыре дня Одри закрыла последние чемоданы и прощальным взглядом окинула комнату. Потом вынесла в холл дорожную сумку. Увидит ли она когда-нибудь еще этот дом.

Впрочем, даже если и увидит, он будет уже не тот. Рано или поздно Аннабел освоится со своим новым положением и начнет тут распоряжаться: либо все продаст, либо выбросит и обставит дом на свой вкус.

Аннабел, как видно, еще не поднялась с постели, она не вышла попрощаться с сестрой, дети еще спали. Одри одела Мей Ли, они позавтракали на кухне, и шофер отвез их в аэропорт.

Одри решила сэкономить время и до Нью-Йорка лететь самолетом. В Нью-Йорке они сядут на «Нормандию» — новый французский лайнер, замечательный корабль — и доплывут до Саутгемптона. Одри надеялась, что увидится с Чарли; как только они приедут в Лондон, она позвонит ему. Может быть, он слишком зол на нее, и уже ничего не поправишь. Но она должна попытаться. Он единственный, кого она любит, и она должна попробовать поговорить с ним.

Одри сердечно попрощалась со слугами. С Молли и с дорожной сумкой в руках она спустилась с крыльца. Та же сумка, что путешествовала с ней тогда, теперь уже более года назад, напоминала Одри бесконечные пересадки с поезда на поезд: она все боялась потерять сумку, постоянно держала ее на коленях, а Чарльз в шутку грозился выкинуть ее в окно или обменять на парочку жирненьких куриц.

Каждое путешествие сулит новые впечатления и встречи Два года назад на «Мавритании» она познакомилась с Вайолет и Джеймсом. На сей раз никто из пассажиров не привлек ее внимания, и большую часть времени она проводила в каюте или читала, сидя на палубе, а Мей Ли играла рядом. Еду им чаще всего приносили в каюту — Одри не хотела оставлять девочку на незнакомую няню и была вполне довольна, что со всем прекрасно справляется сама.

На людях Одри чаще всего появлялась в трауре, погруженная в свои раздумья. Ей так хотелось поскорее увидеть Чарли!

Они не виделись с того дня, когда она отвергла его предложение и он уехал, оставив ее на тротуаре. Это воспоминание каждый раз глухой болью отзывалось в ее сердце. Но когда они с Мей Ли сошли с корабля в Саутгемптоне, Одри охватило радостное волнение — теперь их с Чарли разделяют лишь несколько часов. Путь до Лондона занял совсем немного времени, и вот она уже снова в «Кларидже», как когда-то, и просит оператора соединить ее с домом Чарли. К телефону никто не подошел, но сейчас еще только середина дня. Очевидно, он куда-то ушел, а может быть, уехал на несколько дней. Если она и завтра не застанет его, то пошлет ему записку или позвонит в Антиб и спросит у Вайолет и Джеймса, не знают ли они, где он. Что она и сделала на следующий день. К телефону подошла леди Ви, слышимость была неважной.

— Вайолет?.. Ты слышишь меня?.. Это я, Одри… Одри Рисколл… Что?.. Что ты сказала?..

— Где… ты? — Голос Ви то совсем затихал, то становился громче, Одри с трудом разбирала, что она говорит.

— Я в Лондоне.

— Где ты остановилась?

— В «Кларидже».

— Где?.. Когда ты… к нам? — Они с июня на Антибе, и Одри представляла, как там замечательно.

— Быть может, к концу недели.

— Что?

— В эту субботу.

— Отлично. Как ты?

— Все хорошо. — Одри хотела сказать ей о Молли, но она не написала им раньше, а теперь эта новость может подождать до встречи. Да и просто невозможно рассказать обо всем при такой плохой связи. — Как ты, Джеймс, дети?

— Все хорошо… — Голос Ви совсем пропал, Одри только услышала что-то непонятное: «дьба».

— Что ты сказала, Ви?.. Совсем не слышно…

— Ужасная связь… Я сказала… мы только что вернулись со… дьбы… — В трубке опять раздались какие-то хрипы, и Одри чуть не застонала от досады.

— Откуда?

Неожиданно связь наладилась, точно разошлись облака и проглянуло солнце, и Одри, наконец-то расслышав последние слова Ви, едва не потеряла сознание.

— Что?! — Она резко выпрямилась, как будто кто-то ударил ее.