Преисподняя в постоянном брожении: расплавленная магма, охлаждается, застывает гагатово черной коркой, растрескивается, из трещин вырываются на поверхность новые потоки лавы. И так бесконечно…
Моей дочери Кэйт в память о летнем дне 1984 г., когда она разделила мои чувства, восхищенная и завороженная сказанием о Персее, как оно изложено в «Битве титанов»
Часть первая
Загадка змеи и Сфинкса
Говорят, Сфинкс был чудовищем с телом льва, крыльями птицы, лицом и голосом девы. Обычно, он устраивался у дороги, поджидая путников, чтобы застав их врасплох, задать им темную коварную загадку…
В этой басне столько же мудрости, сколь и изящества. Кажется, будто речь идет о науке, поскольку не так уж и абсурдно назвать науку чудовищем, когда невежественная и грубая толпа неизменно восхищается её изобретениями.
Для просвещённого человека наука, как и Сфинкс состоит из беспредельного многообразия предметов самого разного вида и облика. Девичье лицо и голос – это очарование науки и её велеречивость, крылья – её изобретательность и многообразие…
От Сфинкса и загадки – одни касаются природы вещей, другие имеют отношение к природе человека.
1
Преисподняя в постоянном брожении: расплавленная магма, охлаждается, застывает гагатово-черной коркой, растрескивается, из трещин вырываются на поверхность новые потоки лавы. И так бесконечно…
Здесь царство и тюрьма Сатаны: огромные гвозди пробивают его лодыжки и колени, пупок, левое запястье и горло, только правая рука свободно возносится к ослепительному небу, где бушуют бури, терзая багровые облака и вызывая бесконечный кровавый дождь.
Сатана прекрасен, он ведь поверженный ангел, но лицо его вечно искажено страданием. Его мучает нескончаемая боль, и может ли быть иначе? Но он переносит не телесную муку, ибо вечность так велика, что приступы телесной муки уже остались в прошлом. Куда тяжелее для него чувство утраты и отчаяния, горечи и гнева, одиночества и забвения, которые время не может ни заглушить, ни исцелить. Над его головой, укрытая коконом, в ореоле прохлады и успокаивающей тьмы, защищающей ее от огненных небес, висит земля. Веки его прикрыты, защищая от кровавого дождя, но этот мир ясно виден его внутреннему взору четко и ясно, ни единый людской грех не укрыт от его всеведения. Яд, излитый им в любопытное ухо Евы, проник в каждый закоулок человеческой жизни, во всякое действие и всякую мысль, во всякий сон и всякое желание. Мир людей насыщен искушением и соблазном, от которых их души защищены лишь весьма непрочной преградой.
Сатана раскаялся, если бы смог. Избавить род людской от проклятия, выросшего из семени его зависти, забрать назад яд, который так беззаботно выплеснул в мир, одним-единственным исцеляющим прикосновением – оно в одно мгновенье превратило бы эту юдоль скорби в прежний Эдем. Но всякий раз, когда он поднимает к небесам свободную правую руку, намереваясь ухватить землю, планета ускользает. Она всегда рядом, но совершенно недосягаема.
У Сатаны множество имен: Тантал – похититель Небесных пищи и питья, Прометей – похититель Небесного огня. Эти дары он преподнес людям в надежде исправить то, что совершил в Эдеме.
Порой появляются орлы терзать его плоть и пожирать его печень. Сколько раз прилетали и улетали они – число это больше, чем атомов в теле человека. Сколько раз воздевал он руку в отчаянной попытке коснуться земли – число это больше, чем атомов в самой земле.
И все же он не сдался и никогда не сдастся: он все еще надеется, что когда настанет день Преображений, он может стать Источником и Устроителем Земли.
Ради любви Божией я в огне, пылаю от яда! Корделия! Смилуйся, Корделия! Я не мертв, и, тем не менее, в аду… Господи Иисусе, спаси меня!
Pater noster? Qui est in caelis. Sanctifetur nomen tuum… [1] Не могу молиться… Не могу думать… Да что это? Корделия…
Лик Бога – это лик Человека. Природа Бога – это природа Человека. Бог всемогущ и беспределен, он правит Вселенной и Небесами. Но нет на тех небесах ни Елисейских полей, ни чертогов славной Валгаллы. Небеса – это часть Его самого, и туда Он принимает души людей.
Он мог бы дотянуться до мира людей, мог бы спасти Землю прикосновением исцеляющей руки, он всемогущ. Но Бог – то, что Он есть, а Вселенная то, что она есть. Бог постоянно глядит на нее, видя все и не делая ничего. И все же, когда настанет день Преображений, Он станет Источником и Устроителем Земли. Ибо любая перемена в природе Вселенной, это перемена в природе Бога.
1
Отче наш, сущий на Небесах, да святится имя Твое (лат. ).
Этот дивный свет так ужасает, что я хотел бы быть слепым.
Корделия, я наг, меня мучает боль, и я вижу то, что даже вместить не могу. Корделия!
Adveniat regnum tuum. Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra. Panum nostrum quotidianum da nobis hodie; et dimitte nobis debita nostra, sicut et nos dimittimus debitoribus nostris… [2]
Наверное, я умираю. О, Боже, дозволь мне жить! Корделия…
Волки бегут полем под черным небом, усыпанном бесчисленными звездами. Белые, бурые, серые, черные волки… Их скорбный вой эхом разносится в вечности, ведь то не волки – они должны принимать образ людской, который есть Образ Божий, и нести тяжкое бремя чуждой им воли. Где их добыча и где их логово? Есть ли надежда на избавление, на преображение мира? Как остановить мир, чтобы исцеляющая рука Сатаны, наконец, коснулась его?
2
Да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим…(лат. )
Волки пожирают звезды, Корделия! Сатана протягивает свою темную длань, чтобы схватить меня! Я умираю. Умираю.
Et ne nos inducas in tentationem… Et ne nos inducas in tentationem… [3]
Спаси меня, Корделия! Я люблю… прошу, не оставляй меня…
Люди, рождаясь, мужая и умирая в цепях, в темной пещере, не видят ничего, кроме теней на ее стенах. Позади них вечно пылает огонь, перед ними – дорога, ведущая к свету. Они видят тех, кто движется по дороге, и почитают их как богов. Они видят красноглазого Сета с огненной гривой, Гора, с головой сокола, Хатхор – небесную корову, Анубиса – человека-шакала, Тота с головой павиана, Себека, подобного крокодилу, Бастет – женщину-кошку… И такой сильный страх внушают им эти мрачные и жуткие тени, что они молятся избавителю, которого называют Осирисом. Но избавитель не может прийти, пока не разрешена загадка Сфинкса.
3
И не введи нас в искушение… И не введи нас в искушение… (лат. )