Иными словами, «миловать злых — значит притеснять добрых» (Саади), поэтому социально ориентированное государство не в праве миловать злых в ущерб добрым, хотя именно на этом настаивают многие “правозащитники” — индивидуалисты-морализаторы: они готовы принести всё общество в жертву личности, реально или мнимо ущемлённой в возможностях приносить зло другим людям, однако не желая при этом самим посвятить свою жизнь работе в разного рода реабилитационных центрах (исправительно-трудовых учреждениях) для названных категорий общественно проблемных лиц и принять на себя какую бы то ни было ответственность за последующее поведение тех, кто прошёл реабилитацию под их началом и опёкой.

По существу это означает, что такого рода “правозащитники” — циники и лицемеры.

Слово «репрессия» происходит от позднелатинского «repressio» — подавление, что может означать не просто подавление всего того, что не приемлемо правящему тираническому режиму, но подавление объективно неправедного общественно опасного образа жизни; и не обязательно путём уничтожения его носителей. Поэтому в данном контексте «репрессии» физическую ликвидацию тех или иных лиц и социальных групп как «высшую меру социальной защиты» [39]. Но изоляция в исправительно-трудовых учреждениях проблемных субъектов от общества, в том числе и в массовом порядке, на сроки от 3 до 15 лет (в зависимости от скорости изменения политической и общекультурной ситуации в обществе и личностных качеств самих репрессируемых субъектов) может быть общественно и государственно полезной. То же касается и лишения права занимать те или иные должности как в государственном секторе экономики, так и в частнопредпринимательском и заниматься той или иной профессиональной деятельностью (журналистикой, театральной и кинорежиссурой, преподаванием в школах и вузах, включая разработку учебных программ и написание учебников) [40].

Это подразумевает, что цель «репрессий» — не месть, не стремление посеять страх в обществе в целом или в тех или иных социальных группах, не втоптать человеческое достоинство репрессируемых в «лагерную пыль» или унизить их как-то иначе, а в том, чтобы:

· во-первых, без помех с их стороны за время их изоляции от общества произвести в обществе общекультурные изменения такого характера, что по возвращении в общество репрессируемых прежнему их — общественно неприемлемому — образу жизни не будет места;

· во-вторых, провестис репрессируемыми такую работу, в процессе которой они за время изоляции от общества изменились бы нравственно-психологически, освоили бы знания и общекультурные навыки, позволяющие им беспроблемно войти в жизнь изменившегося в их отсутствие общества.

К такого рода «репрессиям» нынешнее государство и общество не готовы в силу того, что государственность не определилась в понимании справедливости: в таком понимании, в котором государственность была бы поддержана в повседневности большинством общества, и прежде всего, — теми кто живёт на одну честно зарабатываемую зарплату (тем более, если её размер не превосходит среднестатистической).

Если государственность не определилась в том, что справедливо, а что нет, и подавляющее большинство тех, кто живёт на одну зарплату (тем более, если её размер не превосходит среднестатистической), не поддерживает государственность в её декларациях справедливости, подтверждаемых реальной политикой в местном, региональном и общегосударственных масштабах, то в репрессиях, которые становятся средством сохранения власти кланов правящей в государстве мафии, начинает выражаться сама государственная антинародная политика как таковая.

Если же государственность определилась в понимании справедливости и поддержка общества есть, то «репрессии» как таковые не могут быть ни целью, ни главным содержанием политики, которому должно быть подчинено всё прочее, но репрессии могут быть в некоторых исторических обстоятельствах средством поддержки содержательно определённой политики развития культуры общества в процессе преодоления того или иного кризиса [41].

всё сказанное в этом разделе в совокупности означает необходимость проведения государством осмысленной определённой стратегии в области развития культуры вообще и . И частью такого рода стратегии должна быть политика поддержки семьи и защиты от растления подрастающих поколений.

Главная проблема всей глобальной цивилизации и России, в частности, состоит в том, что исторически сложившаяся культура не обеспечивает достижение человечного типа строя психики (в ранее определённом смысле) подавляющим большинством людейк началу их юности[42]. Однако эта проблема обладает своей внутренней структурной организацией, без понимания которой её разрешить невозможно.

Дело в том, что первые три из названных ранее типов строя психики, характерные для взрослых людей в господствующей ныне культуре, представляют собой следствие остановки индивида в естественном нравственно-психологическом личностном развитии на той или иной возрастной фазе. Действительно:

· поведение младенцев и малышей большей частью обусловлено врождёнными рефлексами и инстинктами — во взрослом состоянии это характерно для животного типа строя психики;

· в возрасте несколько постарше ребёнок начинает перенимать у взрослых нормы исторически сложившейся культуры, особо не задумываясь об их назначении и происхождении, — во взрослом состоянии это характерно для строя психики «зомби», биоробота;