Но в нашем понимании, даже если всю работу по созданию нового тарифа выполнил С.Ю.Витте, как это можно понять из его мемуаров, то это только показатель того, что в отличие от самого С.Ю.Витте — себялюбца и либерал-интригана (это вполне проявилось в период его премьерства уже в царствование Николая II: в материалах Концепции общественной безопасности об этом см. в работе “Разгерметизация”), — И.А.Вышнеградский был управленец — т.е. умел находить людей, перед которыми можно поставить определённую задачу, и которые смогут ею решить. Управленцем в этом смысле был и Александр III, который привлёк к работе в администрации империи и И.А.Вышнеградского, а впоследствии и С.Ю.Витте.

[537] Т.е. все они несут в себе алгоритмику (по-русски — определённую упорядоченность и последовательность действий) своего развития, а также и алгоритмику самоликвидации при возникновении неустранимых ошибок и нарушении ими общевселенской гармонии.

[538] Если субъект этого факта признать не в состоянии, то тогда — другое дело: это калейдоскопический идиотизм — тяжёлый случай повреждения и недоразвитости его интеллекта и психики в целом.

[539] С.Д.Сазонов, бывший министром иностранных дел Российской империи в 1914 г., в своих мемуарах свидетельствует о роли Великобритании в провоцировании Германии на развязывание первой мировой войны ХХ века.

С.Д.Сазонов цитирует донесение в Вену Сегени (посол Австро-Венгрии в Германии), отправленное в предвоенный период:

«У Германии “имеются верные указания, что Англия не примет в настоящее время участия в войне, которая разразилась бы из-за Балканского вопроса, даже в том случае, если бы она привела к столкновению с Россией или даже с Францией. И не потому, что отношения Англии к Германии улучшились настолько, чтобы Германии более не приходилось опасаться враждебности Англии, но оттого, что Англия ныне совершенно не желает войны и вовсе не расположена вытаскивать каштаны из огня для Сербии или, в конечном результате, для России. Таким образом, из вышесказанного вытекает, что для нас (Австро-Венгрии) общее политическое положение в настоящую минуту, как нельзя более благоприятно”» (С.Д.Сазонов. “Воспоминания”, Москва, “Международные отношения”, 1991 г.; репринтное воспроизведение парижского издания 1927 г., стр. 190).

При этом Берлин заверял Вену в том, что он поддержит её агрессию против Сербии, даже если придётся вести войну против России (союзница Сербии) и Франции (союзница России).

Далее С.Д.Сазонов пишет:

«… вряд ли возможно ещё предполагать, что г-н Бетман-Гольвег «канцлер Германии» предвидел вступление Англии в борьбу с Германиею, после обнародования донесения английского посла в Берлине, сэра Эдуарда Гошена, в котором он делает отчёт, при каких обстоятельствах состоялось объявление войны Англиею Германии вслед за нарушением ею Бельгийского нейтралитета. Из этого, отныне знаменитого, донесения, видно с неоспоримой ясностью, что объявление войны Англиею было для германского канцлера страшной неожиданностью» (С.Д.Сазонов. “Воспоминания”, Москва, “Международные отношения”, 1991 г.; репринтное воспроизведение парижского издания 1927 г., стр. 221).

Это было действительно жестокой для Германии неожиданностью, поскольку нейтралитет Великобритании означал свободу морской торговли Германии, а вступление Великобритании в войну на стороне противников Германии, гарантировало почти полную экономическую изоляцию бедной сырьём Германии и тем самым срывало германский сценарий войны, как войны локальной, превращало войну в мировую, к чему Германия не была готова ни в экономическом, ни в военном отношении. Германский адмирал А. фон Тирпиц в своих “Воспоминаниях” проливает свет на причины этой «страшной неожиданности» для германского канцлера. Он пишет о событиях дня 29 июля (григорианского стиля) 1914 г. — за два дня до начала войны 1 августа — следующее:

«В этот день в Потсдам прибыл из Англии принц Генрих с посланием от короля Георга V, который сообщил, что Англия останется нейтральной в случае войны. Когда я выразил в этом сомнение, кайзер возразил: “Я имею слово короля и этого мне достаточно”» (А. фон Тирпиц. “Воспоминания”. М., Военное издательство МО СССР, 1957 г., стр. 291).

— Так мышеловка, в которую попали самодержавные монархии России и Германии, не нёсшие глобальной заботливости о благе всех, т.е. об общественных интересах, — была захлопнута, и они, позволив втянуть в войну обе империи, стали «таскать каштаны из огня» для закулисных заправил глобальной политики, опиравшихся на весьма циничную и вероломную многопартийную систему Великобритании, преследовавшей свои имперские глобально-колониальные интересы.

После описания реакции германского канцлера на вступление Великобритании в войну, С.Д.Сазонов продолжает:

«Поэтому позволительно думать, что своевременное предупреждение со стороны английского кабинета произвело бы в Германии отрезвляющее действие. Нельзя, очевидно, доказать, что не случившееся событие имело бы те или иные последствия. Но, в данном случае, имеется, однако сильная презумпция в пользу того взгляда, который без предварительного сговора, я настойчиво отстаивал в Петрограде и который г-н Пуанкаре защищал в Париже». (Сазонов в Петербурге, а Пуанкаре — тогда президент Франции — в Париже: оба просили послов Великобритании в своих странах обратиться к правительству Великобритании, чтобы оно уведомило Германию о том, что Великобритания выступит союзницей Сербии, России, Франции в случае нападения Австро-Венгрии на Сербию при поддержке Германии и начала на континенте коалиционной войны).

Из “Воспоминаний” С.Д.Сазонова можно узнать, что действительно в 1914 г. реакция Лондона на германскую активность на Балканах была отличной от той, которую выказывал Лондон ранее по отношению к агрессивной активности Германии. В 1911 г. Германия пыталась потеснить Францию в Марокко. Эти события получили название “Агадирский эпизод”. О них сам же С.Д.Сазонов пишет:

«Беспристрастие заставляет меня признать, что решающим моментом в разрешении политического кризиса 1911 года было, однако твёрдое заявление английского правительства о своей солидарности с Францией „Под воздействием заявления Великобритании Германия в 1911 г. „вложила меч в ножны“, признав за Францией особые права в Марокко, отказавшись от своих притязаний“. При этом я не могу не выразить убеждения, что если бы и в 1914 году сэр Эдуард Грэй „министр иностранных дел Великобритании в те годы“, как я о том настойчиво просил его, сделал своевременно столь же недвусмысленное заявление в смысле солидарности с Россиею и Франциею (текст выделен нами при цитировании), он этим спас бы человечество от того ужасного катаклизма, последствия которого подвергли величайшему риску само существование европейской цивилизации» (там же, стр. 45, 46).