– Смерть! Смерть! – отвечали ему товарищи.

– Это справедливо! – сказал «древнейший из Трех». – Мне остается только произнести приговор…

«Во имя вечного Сваямбхувы! Во имя высших духов, парящих над водами, невидимых вождей нашего правосудия… мы, „Три“…

– Остановись, «древнейший из Трех»! – сказал мнимый пандаром. – Позволь мне попробовать применить последнее средство, чтобы спасти этого человека, несмотря на его упрямство.

– Мысль твоя похвальна, сын мой. Мы слушаем тебя.

– Сэр Джон Лоренс, несмотря на твои преступления, несмотря на все зло, которое ты сделал, я первый буду просить о твоем помиловании, если ты дашь честное слово исполнить все, что я попрошу тебя.

– Я не свободен и в таком положении отказываюсь принимать на себя какое бы то ни было обязательство, даже будь оно справедливо и почетно.

Сэр Джон знал, что члены тайного общества никогда не нарушают данного слова. А они обещали отпустить его на свободу после произнесения приговора, и это вернуло ему смелость.

Он думал уже о том, что его день и ночь будет охранять шотландская стража, и тогда ему нечего бояться кинжала правосудия. Вот почему он и решил не идти ни на какие компромиссы.

– Тем не менее выслушай меня, сэр Джон! – снова обратился пандаром. – Будь уверен, что, раз приговор произнесен, он будет исполнен, несмотря ни на какие принятые тобой меры предосторожности. Но это не все. Знай, что ужасное восстание, в котором на этот раз примет участие вся Индия, уже подготовлено, твои войска будут сметены потоком в два или три миллиона людей.

– Благодарю, что предупредили, – отвечал вице-король с язвительным смехом.

– Подожди радоваться, – продолжал мнимый пандаром. – Владычество Англии падет, но сколько крови будет пролито… Хотя все еще можно устроить. Поспособствуй тому, чтобы правительство дало Индии ту же автономию, как и своим колониям в Австралии и Канаде. Добейся того, чтобы оно признало права Наны Сахиба на трон Ауда и чтобы оно объявило всеобщую амнистию. Тогда Индия согласится остаться под покровительством английского знамени. Я обещал раджам Юга и Нане Сахибу сделать тебе это предложение и считаю нужным исполнить свое слово. Если ты согласишься, то спасешь свою жизнь и дашь мир этой несчастной стране, сохранив в то же время для Англии драгоценный бриллиант в ее колониальной короне… Если бы ты знал, кто я, то понял бы, как тяжело мне способствовать добровольному признанию власти английского знамени над землей Брахмы.

– Кто же ты на самом деле? – спросил сэр Джон, чье любопытство возбудили последние слова.

– В данный момент я исполняю обязанности браматмы. Но я не Арджуна, как думали Кишная и ты. Я тот, кого народ называет Сердаром, другом справедливости.

– Фредерик Де-Монморен! Ты Фредерик Де-Монморен? – воскликнул вице-король, с жадным любопытством рассматривая Сердара. – И ты не боишься открывать мне свои планы и свое инкогнито?

– Я могу это сделать, не подвергая опасности ни дело, которое я защищаю, ни себя, сэр Лоренс! Жду твоего последнего слова.

– Я сказал его… Мне нечего больше вам ответить, и вы напрасно будете настаивать…

– Хорошо, – сказал Сердар с плохо скрываемой радостью. – «Древнейший из Трех», приступай к исполнению своей обязанности!

– Сэр Джон Лоренс, – сказал Анандраен, – не хотите ли внести какие-либо замечания?

– Я протестую против всей этой судебной фантасмагории!

– Во имя вечного Сваямбхувы! – начал председатель торжественным голосом. – Во имя высших Духов, парящих над водами, невидимых вождей нашего общества правосудия. Мы, «Три», вдохновленные ясным светом Того, кого зовут Нараяна и который вышел из золотого яйца, мы произносим следующий приговор:

«Сахиб Джон Лоренс, называющий себя господином и генерал-губернатором Индии, во искупление бесчисленных преступлений против человечества, которое он своим существованием оскверняет, приговаривается к смертной казни.

Приговор будет приведен в исполнение кинжалом правосудия в четырнадцатый, считая с сегодняшнего числа, день, о чем позаботится наш браматма.

Мы говорили во имя истины и правосудия!

Приговор наш утвержден!

– Благодарю, – отвечал подсудимый насмешливым голосом, – одиннадцать дней больше, чем вы даете обычно… Постараюсь их как можно лучше использовать.

– Смерть твоя будет сигналом к началу народного движения, которое навсегда изгонит из Индии британского льва. Мы будем готовы к этому только через четырнадцать дней, а потому ты напрасно благодаришь, – отвечал Анандраен.

– По правде, я не уверен, не сплю ли я… И вы вернете мне свободу?

– Сразу же.

– Каков бы ни был мой ответ на ваш приговор?

– Каков бы ни был твой ответ на наш приговор, – как эхо повторил «древнейший из Трех».

– Так вот, откровенность за откровенность. Теперь моя очередь, господа, объяснить вам, что выйдет из этого. Вы будете готовы только через четырнадцать дней, а я уже готов теперь, и, прежде чем наступит завтрашний день, я разошлю телеграммы по всем направлениям и уведомлю губернаторов Бомбея, Мадраса, Лахора, Агры, чтобы они двинули к югу все войска, которыми располагают. Губернатор Бенгалии, заменяющий меня в Калькутте, поступит точно так же. По первому моему приказу губернатор Цейлона переправится через Манарский залив и приведет нам на помощь тридцать тысяч человек. Часа через два все раджи Декана будут арестованы в своих постелях британскими резидентами и отправлены в Трична-поли. Затем, по данной мною же телеграмме, английский посланник в Париже сообщит французскому правительству о поведении авантюриста, которого оно по ошибке назначило губернатором Пондишери.