Соответственно, если употреблять современную терминологию, то культура духовная — это накопление и передача от поколения к поколению навыков:

· нетехнического восприятия общефизических полей, несущих информацию;

· навыков преобразования этой информации (культура мышления);

· навыков излучения (с осмысленной целью воздействия человека как на себя самого, так и на другие объекты-субъекты в Мироздании) свойственных человеческому организму полей, несущих информацию также, как и воспринимаемые им поля (в этом суть самообладания и управления собой и обстоятельствами вокруг).

Таким образом духовность в обществе людей обуславливает “вещественность”. Короче говоря, если нематериальный образ не запечатлен в духе, то он не будет запечатлен и в мраморе.

Духовность формируется в настоящем на основе прежней духовности под воздействием текущего состояния “вещественности” и в совокупности с нею предопределят будущее в его духовной и “материальной” (вещественной) составляющих. Так духовная культура настоящего, обусловленная всем прошлым [59], предопределяет будущее состояние “материальной” — овеществленной культуры [60] в частности. Но — это единственный миг, в который можно и должно изменить в духовной культуре те её свойства, которые подавляют благоносность “материальной” (овеществленной) и “духовной” ветвей культуры будущего, обрекая тем самым множество людей на бедствия, возможно что в преемственности многих поколений.

Исторически реально так сложилось, что Библия и с нею связанные догмы стали кандалами на духовной культуре Запада, наложившими запрет на недогматические тематику и образ мышления, а также и на [61]. В этих условиях и развивалась материальная культура. В итоге на Западе сохранилось господство нравственности и этики борьбы за жизненное пространство и обладание ресурсами [62], свойственных пещерным временам, но подкрепленное не личностной телесной и духовной силой и координацией возможностей варвара начала эры, а техноэнерговооруженностью современности, не мыслимой для войн каменного и бронзового веков.

Соответственно, с точки зрения европейцев, “варвары” — все отстающие от Евро-Америки в области техники и технологий добычи и обработки вещества; с точки зрения Восточной Азии, “варвары” — все, кто не умеет владеть своим духом и ответственно за последствия вести себя в вещественном мире.

Россия же может понять и ту, и другую точку зрения, поскольку россиянам — наряду с их достижениями в обеих сферах деятельности — свойственны проявления каждого из названных видов варварства, на которые многие могут взглянуть с точки зрения самобытной культуры России, не являющейся ни Азией, ни Евро-Америкой («Евро-» в данном случае не только «Европа», но и «еврейство» диаспоры, через которое осуществляется управление Евро-Американской региональной цивилизацией в целом, которую обычно принято называть «Запад»).

На Востоке (в Индии, в Китае, в Японии) первенствовала духовная культура, многими нравственными и этическими соображениями ограничивавшая развитие (материальной) овеществленной культуры. По этой причине развитие техники и техногенной среды обитания в этом регионе планеты не привело к тому, что энерговооруженность обогнала развитие нравственности и этики в обществе, как это случилось на Западе и в России. До самого конца ХIX века злонамеренность на Востоке вынуждена была опираться преимущественно на свои силы, а не на усилители, в которых овеществлены новейшие достижения научно-технической мысли. Восточным традициям свойственен отбор кандидатов на освоение духовных практик и отсев признанных недостойными по их нравственным и этическим качествам для прохождения высших ступеней, что отчасти и защитило Восточно-Азиатские общества от злоупотреблений духовными практиками. Но желающие злоупотреблять духовными практиками столетиями устремляются с научно-технически передового Запада на Восток, дабы, обманув социальные запреты восточных традиций, войти в тамошние исторически сложившиеся системы обучения и посвящений, чтобы вынести знания и навыки на Запад.

Последнее позволяет понять особенность исламского региона планеты, культуре которого свойственна более строгая черта, чем культурам Восточной Азии: Ислам изначально налагает ограничения прежде всего на злоупотребление духовными практиками: В Коране многократно сообщается, что все чудотворения совершались пророками исключительно с дозволения Бога и/или по Его прямому повелению дать знамение. Никакой отсебятины в области магии — духовных практик — истинные пророки не совершали; отсебятина в духовных практиках способна нарушить гармонию Мироздания еще в большей мере, чем технико-технологический прогресс, опережающий нравственное и этическое развитие общества; и прежде всего — “развитие” нравственно и этически групп и личностей в составе общества.

Отличие исламского Востока от ведического Востока в том, что открытие человеку возможностей к освоению духовных практик (а также ограничения на доступ к ним объективно порочных) в Восточной Азии находятся в ведении внутрисоциальных традиционных институтов (типа орденов и братств Запада), доказавших свою жизнеспособность в течение столетий; в Исламе же открытие путей к освоению духовных практик — исключительная прерогатива Бога: в таком понимании суфии и прочие мистические ордена и братства, занятые духовными практиками в мусульманском регионе планеты, — это не естественное выражение исламской культуры, а вкрапления в неё духовной культуры Запада и Восточной Азии.

Также следует вспомнить, что многие, столкнувшись с информационным бумом последних десятилетий, тонут в волне информационного мусора и не могут сами быстро выявить жизненно необходимой им информации в «плюрализме мнений», представляющем собой совокупность неопределенностей. По этой причине они становятся невольными заложниками подчас еще более невежественных “авторитетов” — толкователей «плюрализма мнений» — неспособных, однако, разрешить неопределенности без того, чтобы не вызвать катастрофу.