Так плыли они несколько часов, когда зоркие глаза малайца заметили светлую точку на линии горизонта.

— Это торговец или военный корабль? — спросил он себя с тревогой.

Но Сандокан, все еще погруженный в свои тяжелые думы, не замечал ничего.

Светящаяся точка быстро увеличивалась, приближаясь к ним. Такой яркий свет мог принадлежать только паровому судну. Это был, видимо, фонарь, зажженный на верхушке фок-мачты.

Джиро-Батол заволновался; его беспокойство увеличивалось с минуты на минуту, поскольку казалось, что эта светящаяся точка движется прямо на пирогу. Очень скоро над белым фонарем появились еще два: красный и зеленый.

— Это паровое судно, — сказал он.

Сандокан не ответил. Может быть, он не слышал

— Мой капитан, — повторил малаец. — Паровое судно!

На этот раз главарь пиратов встрепенулся, и молния сверкнула в его мрачном взгляде.

— Ах так!.. — сказал он, и правая рука его инстинктивно схватилась за крисс.

— Я боюсь, капитан, — сказал Джиро-Батол.

Сандокан несколько мгновений пристально смотрел на эти светящиеся точки, которые быстро приближались, потом медленно проговорил:

— Кажется, он идет прямо на нас.

— Я боюсь, капитан, — повторил малаец. — Там заметили, наверно, нашу пирогу.

— Возможно.

— Что же нам делать, капитан?

— Дадим ему приблизиться.

— Они нас захватят.

— Я уже не Тигр Малайзии, а сержант сипаев.

— А если кто-нибудь узнает вас?

— Очень мало, кто видел меня.

Он помолчал несколько мгновений, пристально глядя на врага, потом сказал:

— Мы будем иметь дело с канонеркой.

— Которая идет из Саравака?

— Возможно, Джиро-Батол. Поскольку она направляется к нам, подождем ее.

Канонерка направила свой нос прямо на пирогу и ускорила ход, чтобы догнать ее. Увидя ее так далеко от берегов Лабуана, там решили наверняка, что их унесло в открытое море.

Сандокан приказал Джиро-Батолу снова взяться за весла и повернуть нос в направлении Ромадес, группы островов, расположенных ближе к югу. У него уже был готов план, как обмануть командира.

Через десять минут канонерка подошла к их лодке. Это было небольшое судно с низкой кормой, вооруженное всего одной пушкой, установленной на платформе. Его экипаж не превышал тридцати или сорока человек.

Капитан велел замедлить ход, а потом и вовсе остановиться всего в нескольких метрах от пироги.

— Стой, или я пущу вас ко дну!.. — приказал он, склонившись через борт.

Сандокан живо встал.

— За кого вы меня принимаете?.. — сказал он на хорошем английском языке.

— О! — с изумлением воскликнул офицер. — Сержант сипаев!.. Что вы делаете здесь, вдали от Лабуана?

— Иду на Ромадес, сударь, — ответил Сандокан.

— А с чем?

— Должен отвезти приказы на яхту лорда Гвиллока.

— Оно находится там, это судно?

— Да, капитан.

— И вы идете туда на пироге?

— Не смог найти ничего лучшего.

— Будьте осторожны: вблизи рыщут праос малайцев.

— Ах так! — воскликнул Сандокан, с трудом сдержав радость.

— Вчера утром я видел два и предполагаю, что они шли с Момпрачема. Если бы у меня было на несколько пушек больше, не знаю, держались бы они сейчас еще на плаву.

— Спасибо за предупреждение, капитан.

— Вам ничего не нужно, сержант?

— Нет, сударь.

— Счастливого пути!

Канонерка взяла прежний курс на Лабуан, а Джиро-Батол сориентировал парус на Момпрачем.

— Ты слышал? — спросил его Сандокан.

— Да, мой капитан.

— Наши суда бороздят море.

— Они все еще ищут вас, капитан.

— Они не верят в мою смерть?

— Конечно, нет.

— Вот будет сюрприз для Янеса, когда он увидит меня. Мой добрый и верный товарищ!

Он снова уселся на корме, все еще оглядываясь на Лабуан, и больше не разговаривал.

На заре только сто пятьдесят миль отделяло беглецов от Момпрачема — расстояние, которое они могли покрыть за двадцать-тридцать часов, если ветер не ухудшится.

Малаец извлек из-под своего сиденья на пироге старый глиняный горшок с провизией и предложил Сандокану, но тот, во власти своих воспоминаний, даже не ответил ему.

— Его околдовали, — повторил малаец, качая головой. — Если так, горе англичанам!..

В течение дня ветер несколько раз падал, и лодка, тяжело переваливаясь по волнам, зачерпнула воды. Однако к вечеру поднялся свежий юго-восточный ветер, быстро увлекая ее к западу, и дул до следующего дня.