Ван-Сталь был не только превосходный моряк, но и человек большой энергии. Всему экипажу это было хорошо известно.

В этом столкновении с командой капитаном руководили, конечно, не интересы толстого Лин-Кинга, не знавшего уже счет своему богатству, но свойственная ему привычка все доводить до конца и не отступать ни перед какой опасностью, пока есть еще возможность сопротивляться.

Его твердость оказала решительное действие на малайцев, впечатлительных, но далеко не храбрых. Рыбаки первые принялись за работу. За ними и заготовщики потянулись к печам и стали разжигать их. Но работа шла теперь вяло, не то что в предыдущие дни.

Страх не покидал малайцев; если бы они не знали так хорошо твердого характера Ван-Сталя, они немедленно сбежали бы на джонку, бросив весь трепанг на произвол судьбы.

Несмотря на ободрявшее их присутствие капитана, который старался шутками и бодрым словом рассеять страх, малайцы невольно обращали взгляд на скалы, словно боялись, что вот-вот там покажется орда туземцев.

Капитан и его близкие тщательно скрывали свое беспокойство и принимаемые ими предупредительные меры против внезапного на-падения1 Они инстинктивно чувствовали, что там, в эвкалиптовых рощах, готовится что-то серьезное, угрожающее…

«Может быть, — думали они, — туда стягиваются отряды дикарей и там готовится ночная атака».

Хотя со стороны холмов и долины, до которых добрались во время разведки капитан и Корнелиус, не видно было ни одного живого существа, не донесся ни один крик, ни один сигнал, — некоторые признаки указывали на скопление там дикарей.

В середине дня было замечено, что несколько стай птиц поднялись над рощами и улетели на север.

То были хиониды, вид голубей, крупнее тех, что водятся в Европе, с совершенно белыми крыльями; соколы с оперением в черных и белых пятнах, какатоэс и еще один вид голубей, крупней фазанов, с блестящим синим, отсвечивающим медью оперением и крыльями, расцвеченными зеленым и желтым. Если птицы покидали лесистые места, то естественно было предположить, что их вспугнуло присутствие людей.

Позже капитан и Корнелиус, которые снова взобрались на одну из высот, чтобы осмотреть равнину, увидели несколько варрангал, или диких собак динго, таких же сильных, как волк, но с длинным и пушистым хвостом, делавшим их похожими на лисицу. Эти четвероногие имели, должно быть, те же, что и птицы, основания покинуть места, обычно служившие им убежищем.

Капитан и Корнелиус весь день пробыли вне лагеря; они бродили по скалам, подстерегая движение австралийцев.

К вечеру из леса убежали эму — громадные птицы, с каким-то обрубком вместо крыльев.

— Нам предстоит беспокойная ночь, Корнелиус, — сказал капитан, тревога которого к вечеру все усиливалась.

— Ты боишься атаки?

— Да.

— Ну, дядя, ведь нас сорок человек и при надобности все будут хорошо вооружены.

— Да, если считать малайцев… А что будет, если они при первой же атаке сбегут и оставят нас одних лицом к лицу с дикарями?

— У нас есть камнеметы.

— Я знаю; но этого будет недостаточно, чтобы остановить людоедов, которые обрушатся на нас.

— Ты боишься их многочисленности?

— На южных берегах Австралии людоедов частью уничтожили, частью они сами вымерли, но здесь, на севере, их племена еще очень многочисленны. Нам придется выдержать атаку многих сотен воинов.

— Тяжелая задача, особенно если нельзярассчитывать на малайцев.

— О да!

— Мы можем скрыться на джонку — ведь у этих дикарей нет даже лодок.

— Это правда: лодок у них нет. Но наш трепанг! Если дикари обнаружат наше богатство, они разграбят весь лагерь, и мы потеряем все, что добыли за семь дней!

— А нельзя погрузить трепанг на джонку?

— Нет, слишком рано. От содержащейся в нем влаги он испортится.

— …И бросить его нельзя. Как ты думаешь, малайцы согласятся провести ночь на берегу?

— Я их заставлю остаться. Если нас будет много, дикари, может быть, не решатся на открытое нападение; а четырех человек они не побоятся атаковать. Ну, спускайся, Корнелиус.

Надвигалась ночь. Становилось все темней и темней. Небо покрывалось облаками, которых сгонял к заливу Карпентария теплый южный ветер. Было безлунно, звезды еле мерцали.

Малайцы давно прекратили работы и, поужинав, беседовали с Ван-Горном и Хансом. Никто их них не хотел оставаться на ночь на берегу.

Когда капитан с Корнелиусом подходили к лагерю, матросы уже успели спустить на воду вытащенные на берег шлюпки и начинали усаживаться в них. Но, увидев Ван-Сталя, они остановились в нерешительности.

— Вы куда? — спросил капитан, невозмутимо заряжая ружье.

— На джонку, — ответило несколько человек.

— На борт? Стадо трусов! Вы бросили весь трепанг! Вылезай из лодок! Мы здесь — и будем охранять вас всю ночь. Ван-Горн, Корнелиус, Ханс, установите камнеметы на берегу. Если хоть один туземец приблизится к лагерю, открыть огонь!