От вида крови, от пережитого стресса, от пронзительной жалости к себе, любимой, слезы хлынули из глаз бурными потоками. Незадачливого муженька тоже, конечно, было немножечко жалко. Одно дело желать его крови чисто фигурально, в смысле отобрать «Мерседес», а другое — проломить Генкину черепушку бейсбольной битой.

Генералов истолковал мою истерику по-своему. Опустившись на пол, он обхватил меня за плечи и принялся по-отечески поглаживать волосы, приговаривая:

— Не убивайся! Завтра позвонишь ему и все объяснишь. Вы обязательно помиритесь. И будете жить долго и счастливо…

Смысл его слов дошел до меня не сразу, но все же дошел.

— Типун, блин, тебе на язык! Не хватало мне только с Генкой мириться, — выдавила я сквозь слезы.

— Чего ж тогда ревешь? — опешил Сергей.

— А чего мне радоваться?! — Рыдания сами собой пошли на убыль и угрожали перерасти в истерический хохот. — Бывшему мужу голову разбила, а теперь вот сижу на полу в обнимку с голым мужчиной. Между прочим, от твоей мыльной пены у меня в носу щекотно.

Генералов сообразил наконец, что пребывает в костюме Адама, и, ойкнув, кабанчиком метнулся за ближайшую дверь. За этой дверью у меня находится кабинет, в котором, естественно, никакой одежды отродясь не водилось, равно как подходящих простыней или полотенец. Поэтому вскорости оттуда раздались жалобные мольбы.

Получив на растерзание Генкин спортивный костюм, главный редактор прокричал мне из-за двери:

— Знаешь, я думаю, голова у твоего супруга цела-целехонька.

— Как же, кровищи-то вон сколько натекло.

— Это с меня натекло… с моей ноги. В горячке, наверное, на стекло от шампанского наступил. Дай какое-нибудь старое полотенце, а то я весь палас перепачкал.

Накопав в шкафу полотенце, я обеспокоенно влетела в кабинет, даже не уточнив, успел ли Сергей натянуть на себя спортивный костюм. Тут же выяснилось, что одеться он успел и теперь стоял посреди комнаты, как цапля, поджав окровавленную ногу и изо всех сил пытаясь не замарать ковер. Мог бы не стараться: светлый ворс и так уже был украшен во многих местах некрасивыми бурыми пятнами.

Обмотав раненую ступню полотенцем, Генералов прошкандыбал на кухню, где я взялась оказывать ему первую медицинскую помощь. Рана оказалась в общем-то пустяковой, и мне удалось обойтись йодом и тугой повязкой. Затем пострадавший перебрался на диван в столовой, а я принялась за уборку, потратив уйму времени на чистку паласа специальным моющим раствором.

Мое появление в столовой после трудов праведных не вызвало у главного редактора восторженных эмоций.

— Кстати, а чего это твой муж про табуны голых мужиков говорил? — выдавил он терзавший его вопрос.

Ну, Генка! Вот ведь поганец! Везде ухитрится мне напакостить! Никак припомнил, зараза, обнаженный торс Верещагина в моей гостиной. Пришлось выкручиваться на ходу:

— Э-э-э, думаю, у него от удара в глазах двоилось, а может, даже троилось или четверилось…

Не знаю, поверил ли мне Генералов, но неприятный инцидент удалось замять.

Отправляя утром прихрамывающего главного редактора на работу, я вручила ему дискету с электронным письмом для Верещагина. В нем я поведала депутату про покушение, про вынужденное пребывание под домашним арестом и про спешный отъезд за границу подальше от непонятных событий.

В среду вечером Иван с Лариской доставили мне на смотрины Марину. Девушка уже изменила прическу и цвет волос, и издали ее вполне можно принять за меня. Во всяком случае, подслеповатая бабулька-консьержка, заступившая сегодня на смену, без сомнений вручила ей мою квитанцию на оплату света. Конечно, при ближайшем рассмотрении любой человек, хорошо меня знающий, без труда заметит подмену. Но, надеюсь, неведомый убийца не относится к узкому кругу особо приближенных. А если еще правильно нанести макияж… В общем и я, и Марина остались довольны друг другом, и нашим внешним сходством в том числе. Девушка рассказала, что является мастером спорта по карате и, кроме этого, прошла курс специальной подготовки в школе для элитных телохранителей.

Программа занятий в такой школе ничем не уступает тренировкам спецназа.

— Все же, — не удержалась от комментария я, — против лома нет приема. Вы сильно рискуете.

— На самом деле риск минимален, — улыбнулась Марина. — Я ни на секунду не буду оставаться одна. Рядом всегда будет парочка моих коллег для подстраховки. Ну скажите, кто заподозрит в стройных красотках профессионалов?

В этом она права! У нее самой комплекция точь-в-точь как моя собственная. А способна я максимум на легкую оплеуху противнику, если, конечно, не считать знаменитый удар дубиной по Генкиному уху.

Марина настояла на проживании в загородном коттедже, мотивируя свой выбор тем, что это облегчит задачу преступнику. А следовательно, увеличивается вероятность того, что он заглотнет наживку.

Для сотрудников компании я беру отпуск. Поэтому у Марины нет необходимости светиться на работе, где любой расколет ее в два счета. Но и сиднем сидеть за городом ей тоже смысла нет. Если убийца действительно существует, то его может отпугнуть охраняемая территория. Он, скорее всего, будет караулить жертву в уединенных местах, подобных лесной дороге. Единственный разумный компромисс — это ежедневные выезды девушки за пределы поселка. Прогулки по магазинам должны чередоваться с посещениями фитнес-центра, салона красоты, ресторанов. Для правдоподобия она даже поужинает несколько раз с Оглоедовым и Антониной.