По отзыву князя Б.И. Куракина, человека умного, тонкого и наблюдательного, в будущем — одного из самых выдающихся русских дипломатов, эта красавица — «доброго темпераменту, доброжелательного, токмо не была ни прилежная и ни искусная в делах и ума легкого». Но молодая, пышущая здоровьем царица родила 30 мая 1672 года сына Петра; был ей в ту пору 21 год (царю Алексею — вдвое больше).

При дворе по случаю «всемирной радости», как тогда говорили, рождение четырнадцатого ребенка царя-батюшки отмечали торжественно и радостно — весь день 30 мая звонили сотни колоколов по всем московским церквам и монастырям, проводились молебствия: Придворные, представители сословий поздравляли родителя, одаривали новорожденного сына. По обычаю, который велся исстари, родственники царицы, близкие ей люди стали быстро выдвигаться при дворе, и новые любимцы царя «по кике» пополняли Боярскую думу — высший совет при его особе, входили в ряды столичной аристократии. Помимо отца и А.С. Матвеева, воспитателя Натальи Кирилловны, пошли в гору и другие ее родственники — дядьки и братья.

К младенцу приставили целый штат — «маму» боярыню княгиню Ульяну Ивановну Голицыну, кормилицу Ненилу Ерофееву, казначею (ведала бельем и платьем), пять постельниц. Ему выделили особые хоромы. Одна комната была обита серебряными кожами, другая — «сукном червчатым амбургским» (красным гамбургским сукном). Особые мастера изготовляли детскую колыбельку, одежду, а позднее всякие игрушки — деревянные стульчики, коней, затем — игрушечные барабаны, музыкальные инструменты (клавикорд, цимбалы), каретку. Дошло и до «книг потешных» (с рисунками). Но, как заметили окружающие, ребенок больше всего любил игрушки военного свойства — лук со стрелой, сабельки, ружья, барабаны, «набат потешный". Живой и восприимчивый мальчик играл в „воинское дело“ — при нем собрали целый полк из „потешных ребяток“. То были дети, его сверстники, из разных знатных родов. Царь-отец выделил для их обучения одного из иноземцев, осевших при его дворе, — шотландца Павла Гавриловича Менезиуса. Этот бывалый и ловкий человек посетил в молодости многие страны Европы, говорил на разных языках; искатель приключений, он, служа в Польше, попал в плен к русским. Менезиус осел в России, женился на вдове другого иностранца П. Марселиса, известного владельца тульско-каширских железоделательных заводов. Его узнал и полюбил царь Алексей, посылал с важными дипломатическими поручениями, например послом к Папе Римскому. По возвращении из Рима Менезиус и получил новое назначение.

Первые детские годы Петра протекали беззаботно и весело. Но на четвертом году жизни Петр потерял отца — Алексей Михайлович скончался 29 января 1676 года. На престол взошел Федор Алексеевич, к тому времени неполных четырнадцати лет болезненный юноша, еле передвигавши ноги. Он, как говорили в старину, «скорбел ножками", хотя доморощенные лекари из дворцовых бабушек и иностранные медики говорили о „цинготной болезни“, которой — де он подвержен.

Хотя новый царь и хорошо относился к Петру, его родственники по матери — Милославские — и их сторонники оттеснили от власти «партию» Нарышкиных. Но заботы и треволнения матушки и других взрослых Петру тогда было, естественно, не понять.

Однако время шло, и однажды царь Федор сказал куме — мачехе царице Наталье:

— Пора, государыня, учить крестника.

Петру шел тогда шестой год. Царица согласилась, но просила найти учителя кроткого, смиренного, богобоязненного, знающего Божественное Писание. Боярин Федор Прокофьевич Соковнин рекомендовал Никиту Зотова — подьячего из Приказа Большого прихода (что-то вроде министерства, ведавшего сбором доходов, пошлин), человека смирного и добродетельного. Соковнин, привезший учителя для представления царю Федору, оставил его в передней, а сам отправился к царю для доклада. Вскоре появился дворянин:

— Кто здесь Никита Зотов?

Тот растерялся до крайности, оробел и не мог ноги оторвать от пола. Секретарь взял его за руку, но безуспешно — ученый человек не мог сдвинуться с места и умолял подождать, чтобы ему прийти в себя. Постоял немного, перекрестился и с именем Христовым вошел к царю. Тот пожаловал его к ручке, которую учитель поцеловал, и начался экзамен по чтению и письму, причем в присутствии самого Симеона Полоцкого, ученого монаха-белоруса, воспитателя Федора Алексеевича. Знания Никиты одобрили, и Соковнин повез его к царице Наталье. Ей он тоже понравился:

— Знаю я, что ты доброй жизни и в Божественном Писании искусен; вручаю тебе моего единственного сына.

Зотов, заливаясь слезами, упал в ноги:

— Недостоин я, матушка государыня, принять такое сокровище!

Наталья Кирилловна, довольная смирением и кротостью учителя, тоже пожаловала его к ручке и повелела со следующего утра начать занятия. Начало учебы отметили своим присутствием царь и патриарх. Отслужили молебен с водосвятием, окропили учителя святой водой, и Зотов, отдав земной поклон ученику, засел с ним за азбуку. Тут же патриарх Иоаким пожаловал ему сто рублей, большие по тем временам деньги, царь Федор произвел его в дворяне. Царица-мать прислала Зотову две пары верхнего и нижнего платья, очень богатого. И как только царь и патриарх удалились, учитель нарядился во все новое. Неизвестно, кто больше всей этим был доволен — взрослый «профессор», детски бесхитростный и простодушный, или мальчик Петр, с интересом, вероятно, наблюдавший за своим учителем, трепетавшим перед ним и боявшимся его пуще огня.

Григорий Котошихин, подьячий Посольского приказа, бежавший в свое время в Швецию, в своем сочинении «О России в царствование Алексея Михайловича» описал быт и нравы московского двора. По его наблюдениям, для обучения царевичей выбирали «учительных людей тихих и небражников». С Зотовым маленький Петр прошел полагавшийся тогда курс наук — азбуку, то есть чтение и письмо, выучил назубок Часослов и Псалтырь, Евангелие и Апостол. Пристрастился любознательный царевич к книжкам с «кунштами" (рисунками, картинками), в том числе к историческим сочинениям — вероятно, текстам летописей и хронографов, украшенным миниатюрами. Придворные художники из кремлевской Оружейной палаты по указанию царицы-вдовы изготовили для Петра рисунки — на них красками, золотом изображены были города, здания, корабли, сражения, оружие, солдаты. Эти „потешные тетради“ с разными историями и сказками мальчик рассматривал с видимым интересом и увлечением. С их помощью любознательный отрок знакомился с историей Отечества.

Впоследствии подросший Петр ценил своего первого учителя, который, правда, не совсем отвечал второму качеству, упомянутому Котошихиным: он любил выпить. Но этот грех они потом будут делить пополам — во времена знаменитого «всешутейшего и всепьянейшего собора», учрежденного уже взрослым Петром, царем-шутником и выдумщиком.

Весной 1682 года Петр и его матушка потеряли своего покровителя при дворе — 27 апреля умер царь Федор. Сразу же началась борьба за власть, опять между Милославскими и Нарышкиными. По настоянию патриарха Иоакима царем провозгласили Петра, младшего царевича, в обход старшего — Ивана, шестнадцати лет, от первого брака царя Алексея Михайловича. В события, связанные с придворной борьбой, вмешались стрельцы и солдаты московского гарнизона. Недовольные уменьшением и несвоевременной выплатой жалованья, взятками и насилиями начальников, приказных и воинских, они потребовали от правительства Натальи Нарышкиной, слабого и неопытного, — снять и наказать более полутора десятков командиров, вернуть с них удержанное жалованье, взятки по заранее составленным спискам. А в середине мая с оружием и знаменами их полки явились строем в Кремль, и последовали расправы над важнейшими членами Боярской думы, правительства, полковыми начальниками.