Действительность превзошла все прогнозы Сен-Режана. Предводители шуанов не стали дожидаться наступления ночи для возвращения в свои цитадели. Вслед за Кантэном зал покинуло около сотни дворян. Они составили авангард отбывающих и шумной толпой хлынули из замка в сад, где дамы наслаждались пронизанным солнцем воздухом в обществе несколько меньшего числа республиканских офицеров. Гоша среди последних не было, но красавец-адъютант с успехом справлялся с ролью заместителя генерала при виконтессе де Белланже, охотно откликавшейся на его веселые любезности.

Оба подозрительно уставились на возбужденных роялистов, которые, едва ответив на приветствие, прошли мимо: одни — распорядиться, чтобы им привели коней, другие — вызвать из палаток и увести за собой тех, кто прибыл вместе с ними.

Кантэн и Сен-Режан столкнулись лицом к лицу с Кадудалем, который с угрюмым видом дожидался их выхода.

— Мне было любопытно, сколько вы еще там пробудете после того, как этот маньяк показал зубы. Чего вы ждали?

— Нужно было разбить яйцо, которое он снес, — сказал Кантэн.

— Да так, чтобы вонь от этой тухлятины заставила всех разбежаться, — добавил Сен-Режан и в нескольких живописных фразах описал случившееся.

Взгляд Кадудаля стал не таким угрюмым.

— Нам лучше поскорее уехать. Клянусь честью, оставаться здесь небезопасно. Особенно вам, господин маркиз. Когда произойдет взрыв, он сметет этот кажущийся мир в ад, где его и задумали.

— И господа республиканцы захотят узнать, кто поджег запал, — согласился Сен-Режан.

Кантэн равнодушно пожал плечами. Но ему тут же довелось убедиться, что опасность ему грозит не только со стороны республиканцев. В дверях, под сенью белых перьев, колыхавшихся на шляпе, появился Корматен с офицерами своего штаба. От них отделился сам полковник Дюфур; он крупными шагами приблизился к Кантэну и дотронулся до его плеча.

Кантэн обернулся, и полковник, высокий худощавый мужчина, отвесил ему подчеркнуто официальный поклон.

— От имени господина барона де Корматена, — представился он.

— Ваш покорный слуга! — И Кантэн, в свою очередь, поклонился.

— Вас не удивит, что господин барон считает себя оскорбленным некими выражениями, которые вы опрометчиво высказали по его адресу?

— Отнюдь.

— Тем лучше. Значит, для вас не составит труда догадаться о цели моего прихода.

— К черту вашу... — начал Кадудаль, но Кантэн поднял руку и прервал его:

— Я не могу отказать барону во встрече с ним, если он настаивает. Но, учитывая данный случай и все привходящие обстоятельства, вы оказали бы ему куда большую услугу, если бы убедили его не слушать дурных советов.

— Позвольте мне, сударь, самому решать, каким образом я могу лучше услужить ему.

— В таком случае — говорить больше не о чем.

Тем не менее, Кадудаль мог бы многое сказать и сказал бы гораздо больше того, если бы Кантэн ему позволил.

Дюфур поспешил сообщить барону о результатах своей миссии, и спустя десять минут они встретились за замком на небольшой площадке, со всех сторон огражденной высокими тисами и освещенной мягким рассеянным светом.

Полковник Дюфур и господин де Нантуа приняли на себя обязанности секундантов барона; два взволнованных, негодующих шуана поддерживали Кантэна.

Одна из многих иллюзий господина де Корматена заключалась в том, что он мнил себя отличным фехтовальщиком и посему явился на поединок с твердым намерением убить господина де Шавере. Опасение, что им могут помешать, подстегивало нетерпение барона, о чем полковник и сообщил его противнику.

Завязывая на затылке волосы, Кантэн вежливо улыбнулся.

— Передайте господину барону мои уверения в том, что, поскольку он спешит, я сделаю поединок как можно короче.

— Бахвальство не в моде среди людей благородных, — холодно заметил Дюфур.

— Думаю, вы меня неправильно поняли. Но ничего, скоро поймете. Я готов, сударь.

Судя по разъяренному выражения лица и не менее яростной атаке, барон мог показаться опасным противником. Но Кантэн едва ли мог точнее сдержать свое обещание и сделать поединок менее продолжительным. Он принял первый же выпад барона на отклоненный клинок и ответным ударом пронзил руку, в которой тот держал шпагу. Таким образом, свидетели поняли, что схватка началась и закончилась не раньше, чем увидели, что барон обезоружен, его шпага валяется на земле, а с пальцев левой руки, сжимающей правую, капает кровь.

Эффектно взмахнув шпагой, Кантэн отдал честь противнику.

— Ave atque vale, — пробормотал он и взглянул на Дюфура. — А теперь отдайте мне должное и признайтесь, что вы неправильно меня поняли.

— Сегодня удача на вашей стороне, господин маркиз. — Корматен говорил сквозь зубы. Даже столь молниеносная расправа с его персоной не рассеяла иллюзий барона относительно несокрушимости его клинка. — Но мы еще встретимся. Это еще не конец.

— Думаю, что все-таки конец, — сказал Кадудаль. — Продолжения мы ждать не намерены. — Он взял Кантэна за руку. — Мы уезжаем, господин маркиз. У барона слишком много друзей среди этих проклятых республиканцев, а то, что вы сделали, может вызвать их раздражение.