— Как доехал? — спросил Эндрю, ехидно улыбаясь.

— Хм… «Как доехал». Вы требуете, чтобы я добрался сюда из Испании меньше чем за день, а я в жизни ни разу не садился на лошадь. И теперь уж я ни за какие коврижки не соглашусь приблизиться к этим тварям даже на пушечный выстрел.

Найдя свободный стул, он осторожно опустился на него и состроил гримасу, соприкоснувшись с жестким сиденьем.

— Не найдется ли у кого-нибудь выпить? — простонал он.

Эмил вопросительно посмотрел на Эндрю, и тот кивнул. Доктор вытащил из кармана фляжку и пустил ее по столу в сторону Фергюсона. Чак сделал большой глоток и, заметив, что Эндрю укоризненно качает головой, воздержался от второго. — Спасибо, сэр, сразу полегчало.

— Вылью остальное на твою филейную часть, когда мы покончим с делами, — отозвался Эмил, забирая фляжку под дружный хохот всех присутствующих, который разрядил гнетущую атмосферу, воцарившуюся после лекции Майны.

— Так какие будут предложения, джентльмены? — спросил Эндрю.

— А что если пойти чуть севернее, краем леса? — сказал Эмил. — Добавится не больше шестидесяти миль, но зато идти будет легче, чем по степи, и проблема с водой решится. Будем высылать вперед разведчиков на ее поиски.

— Если они отправят войска нам навстречу, то в лесу мы попадем в настоящую ловушку, — возразил Эндрю. — В степи, по крайней мере, мы можем увидеть их издали. И, кроме того, чтобы перебраться через Кеннебек и Пенобскот, нам нужен мост — или хотя бы его остатки. У меня есть одна идея, но боюсь, Майна не оставит от нее камня на камне. Джон, как насчет того, чтобы захватить с собой какое-то количество рельсов, восстановить разрушенные участки, а также мост через Кеннебек?

— В Испании у нас хранится миль сорок рельсов, — ответил Майна. — По нескольку миль в день можно прокладывать, если не обращать внимания на точность подгонки и соединений. Но восстановить мост — это задачка потруднее. Надо заготовить несколько сотен тысяч погонных футов пиломатериалов. На это уйдут месяцы. Мост через Пенобскот тоже, возможно, разрушен. У Гаупта в Штатах все материалы были заготовлены заранее, а мы лишены этой роскоши. Можно было бы плюнуть на мост и переправить пару паровозов с составами и рельсами на паромах, чтобы они обеспечивали все поставки. Войскам же все равно придется идти пешком.

— Дикая идея, — выразил свое мнение Эмил.

— Не такая уж дикая, как кажется, — отозвался Майна. — Однако несколько недель для этого потребуется, да к тому же не исключено, что они будут делать дырки в полотне быстрее, чем мы будем успевать штопать их. Так что проблема охраны линии по всей длине остается. Я уж не говорю о мосте. Пройдут месяцы, прежде чем какой-нибудь состав сможет пересечь по нему реку. Самое гнусное во всем этом то, что весь наш подвижной состав находится в данный момент на этом берегу. И стоит нам углубиться на запад, как проблема охраны встанет очень остро. Потеряв же наши поистине драгоценные паровозы, мы будем обречены.

— «Один посуху, два по морю», — многозначительно продекламировал Фергюсон.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Эндрю, пряча улыбку.

— Видите ли, сэр, я тут на досуге поразмышлял…

— Нашел чем удивить, — усмехнулся Майна. — Ты только этим и занимаешься день и ночь напролет.

— Дело в том, что размышлять на военные темы меня не учили. Пока не началась война, я изучал в колледже инженерное дело. Но, слушая вас, я убеждаюсь, что и вы почему-то не затрагиваете вопроса о том, какой стратегии нам следует придерживаться в войне с Кромвелем.

— Чак, неужели ты действительно собираешься предложить то, о чем я думаю? — спросил Эндрю.

Улыбнувшись, Фергюсон кивнул.

— Вот почему я хотел, чтобы он присутствовал на этом собрании, — сказал Эндрю, радуясь тому, что Чак не обманул его ожиданий.

— О чем, черт побери, вы оба толкуете? — не выдержал Эмил. — Откровенно говоря, моя идея с лесом представляется мне все-таки оптимальной.

— Как я понимаю, мистер Фергюсон предлагает нам построить свой флот, — спокойно объяснил Эндрю.

Он сам, вопреки всякому здравому смыслу, подал Чаку эту безумную идею и велел обдумать ее по дороге из Испании. Теперь весь вопрос заключался в том, насколько это было осуществимо.

— У Кромвеля на руках все козыри, и пока что, надо признаться, он обыграл нас в чистую, — сказал Эндрю. Мысль об оставленной в сенате записке доставляла ему острую боль. Угроза насчет Кэтлин и Тани была ударом ниже пояса, от которого, он надеялся, Тобиас воздержится. И что его особенно заедало — это концовка, «шах и мат». С первого же момента их знакомства Кромвель видел в нем своего соперника. И теперь, когда их соперничество действительно развернулось благодаря ему не на шутку, он обставил Эндрю по всем пунктам. Так что записка беспокоила его гораздо больше, чем ему хотелось бы.

— Он ожидает, джентльмены, что мы будем пробиваться обратно, — это единственный логичный ход в нашем положении. Он тщательно продумал все ответные ходы. И поэтому нам нужно сделать то, чего он не ожидает.

Винсент, переводивший на латынь для Марка все сказанное по-русски и по-английски, прервал его:

— И к тому же нет никакой гарантии, что после того, как мы двинемся обратно в Суздаль тем же путем, что пришли сюда, Кромвель не повернет свои корабли и не вернется в Рим.

— Да, Рим не выдержит еще одного такого нападения, — согласился Эндрю. — Мы должны обеспечить его безопасность даже в том случае, если нам самим придется туго. Давайте не будем забывать об этом. Мы должны каким-то образом блокировать его возвращение сюда.