Капитан закончил, представив молодого человека с бодрым лицом в одежде лейтенанта.

— А это лейтенант Тед Роллинс, офицер связи.

— И основной работяга, — усмехнулся Роллинс. — Сэр.

— Я поручил мистеру Роллинсу новую должность — вашего консультанта, — продолжил Эйзен, пропустив слова лейтенанта мимо ушей. — По крайней мере, пока вы не обоснуетесь здесь и не проведете других назначений. Надеюсь, вы не будете против, полковник.

Блейр кивнул.

— Это будет прекрасно, сэр. Благодарю вас.

— Лейтенант покажет вам ваше помещение и поможет вам разобраться со всей обстановкой. Я бы был вам признателен, если бы вы присоединились ко мне в моей рубке… скажем, в шестнадцать ноль-ноль по корабельному времени? Это даст вам несколько часов на акклиматизацию.

— В шестнадцать ноль-ноль, — повторил Блейр. Он снова оглядел ангар. Хватит ли даже бесконечности, чтобы акклиматизироваться на этой старой посудине? — Я буду там, сэр.

— Очень хорошо. Свободны. — Когда Блейр отвернулся, Эйзен снова заговорил. — Мы рады приветствовать вас на борту, полковник.

Блейру очень хотелось что-нибудь ответить на это, но он знал, что получится что-нибудь горькое и ироничное.

— Заходите, полковник. Заходите. Присаживайтесь.

Блейр оглядел комнату, проходя от двери к креслу перед капитанским столом, на которое показал Эйзен. Он заметил, что обстановка, пусть и спартанская, но сделанная с большим вкусом, и атмосфера порядка создавали потрясающий контраст с большинством из того, что он видел на борту «Виктори».

— Итак, полковник, я думаю, что мистер Роллинс помог вам во всем. — Капитан встал, направляясь к шкафу в одном из углов комнаты. — Не хотите ли немного выпить? Несколько месяцев назад мы получили груз водки «Новый Самарканд», крепкой, как бластеры «Гратхи».

— Спасибо, сэр. — На самом деле Блейру не слишком хотелось пить, но не отвечать на гостеприимство командира корабля, особенно в первый день на борту, никогда не было умным поступком.

Эйзен вернулся с двумя стаканами и протянул один Блейру.

— Тогда предлагаю тост, полковник. За «Викторию» !

Они чокнулись, и Блейр осторожно отпил.

— За корабль или за идею? — спросил он.

— И за то, и за другое, — ответил Эйзен, садясь. Затем он глубокомысленно добавил: — Мы выиграем эту войну, полковник, и мне кажется, что этот старый корабль сыграет важную роль в ней до того, как все закончится.

Блейр попытался высказаться как можно более нейтрально.

— Я надеюсь на это, сэр.

Капитан проницательно посмотрел на него.

— Признаю, Блейр, это не «Конкордия»…

— Так же, как и сама «Конкордия»… теперь. — В этот раз Блейр даже и не скрывал своих чувств.

— Это была ужасная потеря, — сказал Эйзен. — Всегда нелегко терять столько много. Я сочувствую вам. — Он сделал паузу, глядя в свой стакан. — Тем не менее, теперь вы здесь, и я не ожидаю ничего меньшего, чем полной преданности и верности, от любого офицера и рядового на борту этого корабля.

— Я буду предан и верен, — тихо сказал Блейр. — Но, если позволите говорить напрямую…

— Всегда, полковник.

— Из того, что я видел, мне кажется, что вашей команде требуется уделить немного меньше времени преданности и гораздо больше — техническому обслуживанию.

Эйзен наклонился вперед.

— Я признаю, что она не выглядит слишком хорошо, Блейр, — торжественно произнес он. — У нас не хватает рук во всех отделениях, а возраст и слишком много чертовых сражений берут свое. Старушку нужно было отправить на пенсию десять лет назад, а вместо этого ее вернули на фронт. Может быть, она не выглядит так хорошо, как большие корабли, на которых вы служили в прошлом, но это не означает, что она не может выполнять свою работу. И именно команде, мужчинам и женщинам, которые работают сверхурочно день за днем, чтобы поддержать ее на ходу, мы обязаны тем, что до сих пор держимся на фронте. Именно преданность меняет все дело, полковник, и даже если она не продолжается до того, чтобы нанести свежий слой краски или убедиться, что в раздатчиках еды в кают-компании всегда есть куриный суп, она все равно кое-что значит для меня.

Блейр не ответил сразу.

— Я… понимаю вас, сэр, — наконец сказал он. — Мне жаль, если я плохо отзываюсь о вашей команде…

Эйзен улыбнулся.

— Я привык к этому, полковник, верьте мне. Она не выглядит слишком хорошо, я заверяю вас в этом. Но я был офицером связи в первом полете «Виктори», это было мое первое назначение после Академии. Я провел на этом корабле много лет своей карьеры, и мне кажется, что я просто защищаю свою старушку.

— Я понимаю, сэр. Вы можете… привязаться к кораблю, со временем. — Он думал о старом «Когте Тигра»… и «Конкордии». — Я признаю, что не слишком радовался этому назначению, когда адмирал Толвин сообщил мне о нем. Но сейчас мне оно нравится гораздо больше.