Шрифт:
Вновь раздался леденящий сердце крик. Барнаби грязно выругался, снова повалил Микаэлу на землю и, натянув ей платье на глаза, попытался раздвинуть тесно сведенные колени. Микаэла уперлась пятками в землю и подалась назад: понимая, что лишь оттягивает неизбежное, она была исполнена решимости биться до конца.
Глава 11
Услышав отдаленный крик Микаэлы, Люсьен отшвырнул карты, вскочил на ноги и, опрокидывая на ходу стулья, бросился к двери. Еще один вопль только прибавил ему прыти. Увидев в лунном свете тесно сплетенные тела, Люсьен глухо зарычал и с ходу бросился на Барнаби — удар каблуком пришелся тому прямо в подбородок. Застонав от боли, Барнаби отлетел в сторону.
Не переставая изрыгать яростные проклятия, Люсьен принялся наносить ему удар за ударом. Из разбитого носа надсмотрщика хлынула кровь. Барнаби тщетно прикрывал лицо руками, а Люсьен продолжал яростно молотить негодяя, мерзкое животное, осмелившееся напасть на Микаэлу.
В этот момент подоспевший Вэнс Кэвендиш перехватил занесенную для очередного удара руку приятеля.
— Остановись, ты же убьешь его…
— И поделом ему! Пусти!
С большим трудом Взнсу все же удалось оттащить Люсьена.
Барнаби перекатился на живот и отполз, словно змея, в сторону, а затем с трудом приподнялся на четвереньки.
— Если еще раз хоть на шаг приблизишься к моей жене, живо шкуру спущу, — прошипел Люсьен в спину убегающему Барнаби и, сбросив руку Вэнса, поспешил к Микаэле. Та уже оправила платье и, не в силах более сдерживаться, бросилась к мужу на грудь и разрыдалась.
— Вэнс, ступай отыщи этого подлеца, раз ты позволил ему убежать, — прохрипел Люсьен. — И прихвати с собой пару слуг. Он должен ответить за содеянное по всей строгости закона.
Вэнс мрачно кивнул и отправился собирать людей.
— За каким чертом ты пошла сюда одна? — повернулся Люсьен к Микаэле.
— Я навещала Авраама, — сквозь слезы проговорила она, — и тут появился Барнаби, начал угрожать…
Люсьен поднял Микаэлу на руки и понес в дом.
— Все, это последняя капля. Отныне так поздно ты никуда одна ходить не будешь. Слишком уж тебе нравится играть с опасностью — или таким образом ты решила наказать меня за то, что тебе пришлось выйти замуж?
Нет, вы только послушайте! Этот человек еще ее же и упрекает, словно она всему виной, а не проклятый Барнаби! Это он, грязное животное, должен ответить за все, а вовсе не она.
При виде Люсьена с Микаэлой на руках Адриан схватился за сердце и побледнел.
— Что случилось? Ей плохо?
Словно не расслышав вопроса, Люсьен направился наверх. Скорее в спальню, надо просмотреть, может, Микаэле действительно нужна помощь. Открыв плечом дверь, он кинулся к кровати. Поскольку платье было безнадежно испорчено, Люсьен разорвал его надвое и, бережно положив Микаэлу на одеяло, стал озабоченно осматривать синяки и царапины.
— С ума сошел? Я еще не заплатила Адриану за это платье, а ты…
— Ни за что ты не должна платить, — резко бросил Люсьен. — Моей жене я могу позволить покупать все, что необходимо, и выбрасывать то, что к употреблению уже не годится, вроде этих тряпок. — Люсьен отбросил разодранное платье в сторону, словно даже касаться одежды, несущей на себе следы грязных рук Барнаби, было для него нестерпимо. — Чтобы я больше не видел этих лохмотьев!
Не обращая внимания на протесты Микаэлы, он стянул с нее нижнюю рубашку, откинул одеяло и уложил ее поудобнее.
— О Господи, — прошептала Микаэла, стараясь укрыться от испытующего взгляда Люсьена, — не слишком ли много для одной ночи?! Уходи, я хочу остаться одна!
— Даже и не подумаю, пока не осмотрю тебя. — Люсьен провел ладонью по ее коже и, нащупав царапины на плечах, груди, бедрах, негромко чертыхнулся.
И что это нашло на Барнаби? — удивленно подумал он. Микаэла кого угодно до белого каления может довести, но ведь даже элементарное чувство самосохранения должно было удержать надсмотрщика от подобных диких выходок.
Убедившись, что ничего страшного с Микаэлой не случилось, Люсьен натянул ей одеяло под самый подбородок и поцеловал в пухлые губы.
— Никогда больше не подвергай меня подобному испытанию, — едва слышно прошептал он. — Когда тебе больно, у меня сердце кровью обливается.
Микаэла удивленно заморгала глазами. Можно подумать, Люсьен действительно беспокоится за нее, а ведь ему просто небезразлична чужая боль.
— Тебя, кажется, удивляют мои слова? — серьезно поинтересовался Люсьен.
— Конечно. Я привыкла считать, что ты терпишь меня только потому, что я твоя жена. Правда, если говорить откровенно, я сама не очень-то старалась тебе понравиться.