— Иден, — взяв ее рукой за подбородок, Себастьян заглянул ей в глаза, — признаюсь: я не хочу, чтобы кто-то из нас покидал комнату. Если вы не готовы к тому, что может произойти между нами, скажите прямо сейчас. Еще минута — и будет слишком поздно. — Себастьян в предсмертной муке задержал дыхание.

— Я… хочу… тебя, — чуть слышно шепнула Иден.

Себастьян осторожно провел ладонью по ее бедру, животу, легонько коснулся сосков, и восхитительное тепло разлилось по се телу. Это, решила она, и есть то, о чем говорил Себастьян. И, желая вернуть ему полученное наслаждение, потянулась к его груди. Своими ласками Иден убивала Себастьяна дюйм за дюймом, прикосновение за прикосновением. Погрузиться в нее, чтобы насытить этот безумный голод, который живьем пожирал его!.. Но черт побери, Иден была невинной, и с ней следовало действовать крайне осторожно. От этой мысли он снова застонал.

— Я сделала тебе больно? — Ее руки задержались на упругих мышцах его живота. — Я не нарочно. Я только пыталась доставить тебе удовольствие, как ты говорил… О-о-о…

Ее вздох был похож на всхлип, когда Себастьян, нагнувшись, коснулся языком ее соска. Теплая волна желания накрыла ее с головой, и яркие искры фейерверком взорвались перед глазами.

Описывая Иден и ее сестре, каковой должна быть истинная страсть, Себастьян сам вырыл себе могилу; хотя его собственная страсть бушевала, как гроза за стенами гостиницы, он непременно должен был продемонстрировать идеальную любовь. Он должен был стереть из памяти Иден грубые прикосновения Джерарда Локвуда и поцелуями прогнать страх, который мерзавец нагнал на нее. Сегодня ночью Иден поймет разницу между животным инстинктом и человеческими ласками, а сам Себастьян познает рай.

Слова Себастьяна о свободном выражении чувств эхом зазвучали в голове Иден, когда его нежные губы и бережные пальцы ласкали ее чувствительную кожу. Казалось, иногда, не выдержав, душа покидает тело, и она погружалась в блаженную, похожую на сон негу. Каждый раз, когда Себастьян обращался к ней, се тело реагировало на каждую легкую, как перышко, ласку. Она хотела вернуть Себастьяну все те прикосновения, которые он ей подарил, но он перехватил ее руку и уложил Иден на постель, а сам лег рядом.

— Я думала, что мне тоже следует потрогать тебя, когда меня переполняют чувства, — предположила Иден.

— Ангел, ты сможешь потрогать меня где захочешь — но позднее. А сейчас позволь, я покажу тебе, что такое любовь.

Он прильнул губами к ее губам, и его язык пустился в новое путешествие. Бережные руки, пройдясь по округлой груди, заскользили вниз, по животу, а затем добрались до сверхчувствительной внутренней стороны бедер. Она перестала дышать.

Иден отлично помнила, как Себастьян воспламенил ее своим прикосновением в ту первую ночь. Тогда она была до смерти напугана своей реакцией, дрожью и настойчивостью Себастьяна. Но с тех пор их отношения изменились. Оказывается, он мог быть щедрым, добрым, удивительно нежным, и она доверилась этому красавцу повесе настолько, что позволила увести себя в неведомый мир стихий.

Себастьян осторожно раздвинул ей ноги, и Иден без сопротивления уступила, а затем его пальцы отыскали пульсирующий внутри ее горящий источник желания, а губы тем временем целовали грудь, плечи, шею… Каждое новое прикосновение Себастьяна вызывало еще более жгучее ощущение, чем прежние, и Иден отдалась на волю собственным чувствам.

Себастьян не мог припомнить, чтобы когда-нибудь был так увлечен женщиной. Получив тяжкий урок любви одиннадцать лет назад, он уже никогда больше не питал уважения к женщинам и не считался с их потребностями. Но так было до появления Иден. Он забыл о себе, все мысли его были сосредоточены на ней. Он должен сторицей расплатиться за все свои насмешки и незаслуженные оскорбления. Держать себя в узде было нелегко, но об ином он и не помышлял. Он наглядно покажет Иден, что такое истинное наслаждение.

Потершись губами о смуглые соски, Себастьян почувствовал, как она затрепетала. Он и только он смог возбудить эту недотрогу, и именно ему не побоялась открыться эта невинная душа. Скользнув по животу Иден, ладонь Себастьяна накрыла ее грудь, и Иден, как ласкающийся котенок, выгнулась ему навстречу, и его имя, как магическое заклинание, слетело с ее уст. Он еще никогда не чувствовал себя до такой степени мужчиной и за это тоже был безмерно благодарен ей. Он так хотел ее, и вот невозможное сбывается. Упиваясь, он отведал вкус Иден, и она почти молитвенно простонала его имя. Он лежал и ласкал ее, пока не почувствовал, что ее сотрясает дрожь. Тогда он нарочито медленно убрал руку и чуть отодвинулся.

— Себастьян?.. — Голос Иден дрожал от желания.

Вся пылая, она потянулась к нему, и он решил, что пора положить конец и ее, и своим мукам. Он осторожно лег сверху, она инстинктивно обхватила ногами его бедра, и он скорее с жадностью, чем с нежностью окончательно овладел ею. Себастьян мгновенно пожалел о своей несдержанности — он сделал ей больно!

— Я не думаю… — Иден сморщилась.

— И не надо, дорогая, расслабься, — охрипшим голосом посоветовал Себастьян. — Я не хочу причинить тебе боль.

— Слишком поздно. Ты уже… — У Иден перехватило дыхание, когда Себастьян погрузился еще глубже.

— Это та боль, о которой я говорил. — Он сжал зубы, изо всех сил стараясь не потерять контроль над собой. — Поверь мне, сейчас станет лучше. — Он снова устремился в нее, Иден старалась расслабиться, но у нее ничего не получалось, и она слабо улыбнулась.

— Пожалуй, все было не так уж плохо. Теперь уже все?

— Нет, Иден, еще не все. — Себастьяну хотелось расхохотаться или завопить, но он не сделал ни того, ни другого, а, приподнявшись, взглянул в ее милое личико.