Прижатая к бархатному сиденью, Розалин почувствовала, как колено Доминика раздвигает ее ноги. Но почему она его не отталкивает? Ведь это становится опасным! Нужно действовать! А между тем его рука уже поглаживала ее бедра под одеждой. Нет, пора отстраниться! Нужно держать его на безопасном расстоянии. Однако его ловкие пальцы умело ласкали ее, и она уже не могла совладать с собой.

Доминик покрыл ее грудь жаркими поцелуями. Розалин затрепетала от сладострастия, словно роза, распускающаяся под ласковыми лучами солнца. Она забыла обо всем на свете и почувствовала, что вот-вот желание отдаться победит. Как ему удалось сковать ее волю к сопротивлению и подчинить себе ее чувства?

Рука Розалин непроизвольно обняла его за крепкую шею. Она встретилась с ним взглядом и утонула в изумрудной глубине его глаз, полных солнечного света. Доминик произнес ее имя, и сердце Розалин сладко заныло.

— Розалин, — шептал он ей на ухо, — я чувствую, что не могу выполнить своего обещания. Искать забвения с другой, думая о тебе, — ужасное испытание! Клянусь, я желаю только тебя, хотя и понимаю, что ты не создана лишь для забавы. — Губы Доминика ласкали ее шею, его голос слегка охрип. — Прикажи навсегда оставить тебя! Прогони немедленно, пока я еще владею собой! Слезы хлынули из ее голубых глаз: прогнать Доминика! Ей стало страшно от одной мысли об этом. Прижавшись к нему горячим, трепещущим телом, она откинула голову на подушку и воскликнула:

— Возьми меня! Доставь мне наслаждение, которого я еще не испытывала!

Его рука скользнула под ее сорочку, и, дотронувшись до ее обнаженной груди, Доминик застонал от вожделения. Охваченный страстью, он стал раздевать ее одной рукой, продолжая обнимать и целовать.

— Вот мы и приехали, сэр! Вы меня слышите, хозяин? — вдруг раздался снаружи голос кучера.

— Вот дьявол! — выругался Доминик, проклиная себя за то, что он забыл о времени. Что он затеял? Девушек не лишают целомудрия в экипаже на первом же свидании!

Розалин очнулась от сладкого забытья и испытывала острый стыд за свое поведение. Может, в предыдущей жизни она была шлюхой? Стоило ей только встретить мужчину, непохожего на других ее кавалеров, как она растаяла и дала волю чувствам. Бесстыдница!

— Розалин… Я… — сумбурно начал Доминик, приводя в порядок свою одежду.

Девушка лихорадочно оправила платье, распахнула дверцу и выскочила наружу.

Доминик откинулся на сиденье и запустил пятерню в волосы. Из его груди вырвался полувздох-полустон. А может, это к лучшему? Он просто слишком вошел в роль. Что ж, для удовлетворения зова плоти существует бордель. Там не нужно особых усилий для того, чтобы потешить свою похоть.

Он выглянул из окна, чтобы велеть Мосли трогать, и увидел массивную стену дома Розалин. Зыбкий образ милого, нежного создания, пахнущего жасмином, возник перед его мысленным взором. Его тело не желало соглашаться с рассудком. Оно мечтало о Розалин — единственной женщине, сумевшей раздуть из тлеющих углей его желания пламенную страсть.

Розалин захлопнула за собой дверь, прижалась к ней спиной и прошептала:

— Боже мой! Я едва не переступила роковую черту!

Она зажмурилась, переполненная воспоминаниями и противоречивыми чувствами. Образ Доминика стоял у нее перед глазами. Его тело, казалось, еще прижимало ее к сиденью, а греховное желание, которое он в ней разбудил, упорно не хотело угасать. Мир темных страстей, доселе неведомый, уже ее не отпускал. Розалин хотелось вновь почувствовать прикосновение рук Доминика и, позабыв обо всем, окунуться в омут наслаждений…

Но довольно! Розалин тряхнула головой и поспешно направилась к лестнице, словно убегала от кошмара. Из кабинета ее окликнул отец:

— Это ты, дочка?

— Да, папа! — отозвалась она, перепрыгивая через две ступеньки.

— Вечер удался?

— Нет, это был самый отвратительный вечер в моей жизни!

— Вот и прекрасно! Спокойной ночи!

На последней ступеньке Розалин едва не столкнулась с домоправительницей Тесс — толстой, круглолицей негритянкой, присматривающей за усадьбой уже не первый десяток лет.

— Принеси мне горячего чаю с коньяком! — потребовала Розалин. — Я устала и хочу поскорее уснуть.

— У тебя неприятности, девочка? — пытливо взглянула на нее Тесс. — Надеюсь, ты не поссорилась с кавалером?

— У меня разболелась голова после спектакля. В театре было душно, — отвела взгляд Розалин, зная, что старуху трудно провести, а признаваться в том, что истинной причиной ее неважного самочувствия стал зеленоглазый рослый красавец, она не собиралась.

— Ложилась бы пораньше, непоседа, и поменьше скакала бы верхом, тогда и голова бы не болела, — проворчала негритянка. — Носишься целый день как угорелая! Глядя на тебя, я и сама порой чувствую себя скверно.

Служанка отправилась готовить чай, и Розалин облегченно улыбнулась: она любила старую негритянку, хотя та, похоже, и доносила Ленор о каждом ее шаге. Обе старухи нянчились с Розалин, как курица с яйцом, и принимали близко к сердцу любые сплетни о своей подопечной.