Емельян Павлович перевернул ксерокопию договора и обнаружил чертёж, напоминающий схему Солнечной системы. Солнце изображала загогулина, подписанная "Гринев", планеты - кружочки с числами.

– Это номера документов, которые вы только что пролистали.

Планет было очень много.

– И как он это?

– Вы не поверите. Пожелал счастья. Да-да, счастье - штука разрушительная. В пароксизме люди не чувствовали боли, не обращали внимания на страдания. Ни на свои, ни на страдания ближнего. В результате - все описанные несчастные случаи.

– Понятно.

Леденцов вспомнил одну заметку, в которой клеймились врачи "Скорой". Они не спеша подошли к больному-инфарктнику (он упал прямо на улице и уже задыхался), улыбались ему, даже, кажется, целовали, но и не подумали произвести реанимацию. И больной тоже улыбался. Задыхался и улыбался.

– А потом, - сказал Романов, - счастье кончилось. Не все это выдержали. Кто-то сиганул с балкона. Кто-то просто тронулся умом.

– Сволочь, - Леденцов тыльной стороной ладони отодвинул от себя папку.
– Это был один случай?

– Неизвестно. Больше он так не прокалывался, возле своего дома не проводил акций. А за пределами… Кто знает?

Емельян Павлович всё ещё смотрел на папку. Вспомнилось, как он пытался оправдать Гринева, придумывал для него благородные мотивы…

– Почему его не пристрелили?
– спросил Леденцов.
– У вас же есть свои люди в спецслужбах. Тот же Минич.

– Слишком высок риск, что Андрей Валентинович обнаружит покушение. Он наверняка от него застраховался.

Заметит - будет мстить не только вам, но и всему миру. Ладно, пусть не миру, пусть только спецслужбам. Представляете, что начнёт твориться? Нет, мы его остановим другим способом. Вы его остановите. Собирайте свою команду. Обещаю, что это - в последний раз.

– Он служит здесь, - говорил Минич, откинувшись на заднем сиденье, - кем-то вроде консультанта. Окучивает важных клиентов. Впрочем, продажа автомобилей - это так, крыша. Через господ предпринимателей текут очень серьёзные деньги. Настолько серьёзные, что вам, прошу извинения, даже намекать не буду на источник.. Вполне возможно, наш общий друг прикрывает именно эти финансовые потоки. И имеет долю с них.

Сергей Сергеевич нахмурился чему-то своему.

– Хорошо прикрывает?
– спросил Романов.

Он сидел на переднем сиденье, но гримасу рассказчика почуял спиной.

– Слишком. Все концы, которые к ним вели, вдруг поотваливались, как, пардон, хвосты у ящериц. Наши ребята эту контору два года разрабатывали, и вдруг… Ладно, ещё раз: просто приходите и разговариваете. Емельян Павлович, очень прошу, никаких активных действий. Пострадает мирное население.

Леденцов кивнул. Он уже в десятый раз слышал эту инструкцию и начал раздражаться. Саня, который сидел за рулём, на мгновение оглянулся и подмигнул - дескать, правильно думаете, гражданин начальник. Это ещё больше разозлило Емельяна Павловича. Алена Петровна, устроившаяся у противоположного окна, едва заметно дёрнулась, гася всплеск ярости Леденцова. Впрочем, даже не обернулась.

– После демонстрации намерений, - продолжил Минич, - постарайтесь его немного подразнить…

– Насколько немного?
– Леденцова уже давно мучил этот вопрос, ещё с первого инструктажа.
– А вдруг он выйдет из себя? Тогда мирное население не то что пострадает… костей не соберёт.

– Не выйдет, - ответил за подполковника Николай Николаевич, - он очень хорошо научился себя контролировать. Я его учил.

– Научили, - хмыкнул Емельян Павлович, - на нашу общую голову.

– Не отвлекайтесь, - сказал Сергей Сергеевич.
– Значит, небольшая провокация… Кстати, Александр, постарайтесь максимально точно запомнить все эмоции Гринева.

– Разведка боем, - кивнул Саня, - понимаем, не маленькие.

– И после этого…

– …сразу уезжаем, - закончил Леденцов.
– Мы все поняли. Ещё три инструктажа назад.

– Жалко, - сказал Минич, - с вами нельзя Николая Николаевича отправить. Тем более меня. Ладно, будем считать, вы все запомнили. Вот там, у подъезда, сверните на парковочку.

На переговоры Емельян Павлович отправился в сопровождении Алены Петровны и Сани. "И хорошо, - подумал Леденцов, - что Катя дома осталась. Только извелась бы вся". То, что жена дома изводится ещё сильнее, в голову Леденцову не пришло.

Дальше всё пошло как по писанному. Было даже скучно - Николай Николаевич и Сергей Сергеевич предугадали каждую фразу. Емельяну Павловичу оставалось только вовремя подавать реплики. Через восемь минут (расчётное время плюс тридцать секунд) менеджер препроводил их к директору, а ещё через три минуты (расчётное время минус шестьдесят секунд) в кабинете объявился сам Гринев.

В памяти Леденцова со времени схватки в казино хранился смутно-противный образ мастера сглаза. Он помнил отдельные детали и ощущения. Сейчас он смотрел на Гринева не в запале борьбы и обнаруживал в нём новые черты. Или его прежний соперник так изменился? Теперь он казался Емельяну Павловичу не небрежно-самонадеянным, а собранным и энергичным. Увидев Леденцова, "отбойник" набычился и сжал губы, и без того тонкие. Дальше должно было начаться интересное, потому что господа аналитики не смогли точно построить линию поведения Гринева, хотя и выдали несколько вариантов.