Шрифт:
Была у меня жена, но потом я ей осточертел и она меня выставила. Но я ее не виню. Я всегда был дерьмом. У нее от меня ребенок. Я даже имени его не знаю, хотя один раз видел… да, видел… мне тогда нужны были деньги. Помню, он ездил кругами на красном велосипеде… А вот кто он был, мальчик или девочка — хоть убей, не помню! Денег я тогда так и не получил… По-моему, это была девочка. Ездила и ездила без остановки, все время… Но я никого не виню. Нет, никого! Вот и все, больше мне сказать нечего.
1 августа, 9 часов вечера
Сегодня после обеда я добрался до дому. Я рад, что опять очутился в своей комнате. Мама приготовила тушеную курицу с картофельным пюре и заявила, что, если я еще раз сделаю подобную глупость, она меня изобьет так, что живого места не останется. А папа просто сидел и внимательно наблюдал за мной во время обеда, а потом спросил, не приключилось ли со мной чего-нибудь интересного. Я ответил, что вроде бы приключилось. Он сказал: «Хорошо». А потом на неделю лишил меня прогулок. Полет наших космонавтов на Луну явно произвел на него огромное впечатление, он считает, что можно огрести кучу денег, если печатать лунные карты. Здорово все-таки вернуться домой! О Пентагоне пока никаких новостей. Завтра солнце должно взойти в 6.55. Я приклеил пирамидку к потолку над кроватью. До свидания, Эйприл!
Глава 4
«ДА, Я ПОМНЮ, ЧТО У ДЭЙЛА К ПОТОЛКУ НАД КРОВАТЬЮ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛ ПРИКЛЕЕН КАМЕШЕК. ОН КАК-ТО ЕГО СВЯЗЫВАЛ С СЕКСОМ ИЛИ С МАГНИТНЫМИ ПОЛЯМИ, А МОЖЕТ, ЕЩЕ С ЧЕМ-НИБУДЬ… НО ПО-МОЕМУ, ТОЛКУ ОТ ЭТОГО НЕ БЫЛО НИКАКОГО. В ОДИН ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ЭТА ШТУКА ОТКЛЕИЛАСЬ И НАБИЛА ДЭЙЛУ НА ЛБУ ОГРОМНУЮ ШИШКУ. ПРИШЛОСЬ ЕМУ ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ НАХЛОБУЧИВАТЬ НА ЛОБ ШЛЯПУ.
ЕГО МАТЬ НАЧАЛА ВИДЕТЬ ЭТИ УЖАСНЫЕ СНЫ ОСЕНЬЮ ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОГО ГОДА. Я ЗАПОМНИЛ, ПОТОМУ ЧТО МЫ КАК-ТО ПОСТАВИЛИ НА ДВОРЕ ПАЛАТКУ И НОЧЬЮ ПРОСНУЛИСЬ ОТ ЖУТКИХ КРИКОВ — ЭТО КРИЧАЛА ЕГО МАТЬ. ДЭЙЛ РАНЬШЕ ДРУГИХ НАЧАЛ ДОГАДЫВАТЬСЯ О ТОМ, ЧТО ДЕЛО НЕЛАДНО. УЖ НЕ ЗНАЮ. КАК ОН ДОГАДАЛСЯ, НО ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ГРЯДЕТ БЕДА. И ОНА НАГРЯНУЛА».
КАРЛ ЭНГЛЕР
ДРУГ ЭЛЕКТРИК
1 ноября, 7 часов вечера
У меня уже какое-то время предчувствие, что грядет несчастье. Но какое именно — я не знаю. Вчера маме приснился еще один страшный сон. Она сказала, что ОН почти зашел в комнату. Папа очень занят: он печатает карты Луны. Я попытался расспросить его о снах, но он сказал, что мне это должно быть понятней, чем ему. Однако я ничего не понимаю и волнуюсь. Мама уверяет меня, что все нормально, но я знаю: она говорит неправду.
15 ноября, 5 часов утра
Говорю из больницы Святого Иосифа. Вчера вечером, сразу после ужина, мама пошла спать — ей захотелось лечь пораньше. Выглядела она хорошо, велела мне закончить домашнее задание по гражданскому праву и пошла наверх. А в полночь папа меня разбудил и сказал, что надо ехать в больницу — мама без сознания. Доктора сказали, что у нее аневризма мозгового сосуда. Маму прооперировали, чтобы уменьшить давление на мозговую ткань, и теперь мы ждем результатов.
Папа сказал, что примерно в половине двенадцатого мама встала, взяла стакан воды и таблетку аспирина. Он спросил, как она себя чувствует, а она ответила:
— О, ну ты же знаешь…
Больше она ничего не сказала, только это:
— О, ну ты же знаешь…
Я не понимаю… И ненавижу больницы!
15 ноября, 6 часов утра
«Аневризма — постоянное патологическое расширение кровеносной стенки сосуда, вызванное нарушением нормального функционирования сосудистой стенки». Что ж, это не так уж и плохо.
15 ноября, 8.20 утра
Сегодня около семи утра у мамы произошло кровоизлияние в мозг. Врачи сделали ей еще одну операцию, но примерно в половине восьмого она перестала дышать… Ее отвезли обратно в палату, мы ее видели. Мамина голова была забинтована… Папа держал маму за руку и что-то шептал ей на ухо, а потом заставил меня вложить руку в их ладони… Мне очень не хватает мамы, я не знаю, что делать. Она лежала вот здесь…
16 ноября, 3 часа дня
Дядя Эл пришел предложить нам свою помощь. И Шлурманы нам помогают. Холодильник забит ветчиной и курами, которых принесли нам знакомые. Папа договорился о кремации. Я так и не сделал свое домашнее задание. Ко мне заходила Мария. Начала что-то говорить о том, как мама сейчас предстает перед Богом, но я предупредил, что, если она скажет еще хоть слово, я ей вышибу все зубы. Уйти бы отсюда куда-нибудь.
17 ноября, 10 часов вечера
Сегодня была панихида. Все прощались с мамой. Уни-тарианский священник что-то говорил о душе, продолжающей жить после смерти. По-моему, он рассуждал, совершенно не понимая, о чем рассуждает. Из церкви многие пришли к нам: пили пунш, ели желе, салат и ветчину. Завтра мы с папой повезем мамин прах на север Филадельфии, к маленькой речке — мама с папой там жили до моего рождения.
Мне бы хотелось, чтобы приехал мой брат Эммет, но если он пересечет границу — его арестуют. Папа говорил с Эмметом по телефону и сказал, что понимает, почему Эммет не может сюда приехать. Я бы тоже рад понять… А Бредли сказал, что Эммет — трус, вот почему он отсиживается в Канаде. Я съездил Бредли по морде… Хотя вообще-то я не уверен, что он так уж не прав.
18 ноября, 6 часов вечера
Мама сейчас на пути к океану. Маленькие серые крошки… Мы с папой взяли по горсти каждый и бросили в воду. Крошки пошли ко дну, но тут их подхватило течением, и они поплыли вперед, то цепляясь за дно речушки, то отскакивая от него. Я видел, как маленький окунек заглотнул одну крошку, но тут же выплюнул. А другую зажал в клешне рак. Зажал — и уполз куда-то, на более глубокое место. Мы долго стояли, смотрели на воду и молча слушали ее журчание. Потом папа сказал, что через несколько недель берега затянет льдом, а через месяц или чуть попозже река вся замерзнет, и если мы снова придем сюда и прислушаемся, то до нас не донесется ни звука.