— Мне нужно что-то сказать тебе, — пробормотала она, вылизывая язычком раковину его уха. Гай тихо застонал, сгорая от вожделения под теплой соблазнительной тяжестью.

— Тогда говори побыстрее, любимая, пока я еще способен что-то слышать.

— Я жду ребенка, — прошептала она, почти уткнувшись ему в шею.

Его руки застыли. Так вот в чем причина перемен! Этого почти неуловимого сияния, исходившего от нее!

— Ты не рад? — встревожилась она.

С одной стороны, эта весть обещала сладчайшее наслаждение, куда более острое, чем то, что он знал раньше. С другой…

Он постарался выбросить из головы все иные соображения.

— Рад, любимая. Очень рад, — ободряюще улыбнулся он, откидывая с ее лба темную прядку. — Мне следовало бы ожидать этого, но почему-то я обо всем забыл.

— Должно быть, это случилось с самого начала. Эрин считает, что дитя родится в мае или июне.

Он ничего не ответил, занятый собственными вычислениями. Ребенок, которого она потеряла, должен был появиться на свет в марте или апреле. С небольшой натяжкой ребенка можно выдать за наследника Эдмунда де Брессе. Но эта мысль не доставила ему ни удовольствия, ни облегчения.

— Ты здорова? — спросил он.

— Совершенно. — Она обняла его и прижалась всем телом. — И невероятно счастлива носить твоего ребенка.

Он позволил нежным любовным клятвам окутать его, проникнуть в душу, принести радость, достаточно глубокую, чтобы преодолеть скорбь о том, чему не суждено было случиться. Гай стал гладить ее по спине, думая о том, сколько опасностей подстерегает будущую мать, о той роковой ночи на корабле.

— Ты должна беречь себя, крошка. Никаких скачек верхом, никакой охоты, никаких долгих поездок.

— Но я прекрасно себя чувствую! Меня даже не тошнит больше! Не могу же я шесть месяцев провести в постели!

— Но ты не должна рисковать после того, что случилось! — возразил он, откидываясь назад и придерживая ее за бедра. — Богу известно, как тяжело приходится беременным женщинам, и, кроме того, после выкидыша прошло совсем немного времени.

— Теперь я жалею, что сказала тебе: ты замучишь меня своими опасениями!

— Милая, я не собираюсь трястись над тобой. Но тем не менее запрещаю зря переутомляться!

— Но откуда ты знаешь, зря это или не зря? И что понимаешь в таких делах?

— Понимаю, и довольно много! — объявил он. — А что мы не знаем, о том можем догадаться. И я не желаю слушать никаких возражений!

Магдалена прикусила ноготь, хмуро глядя на него, раздраженная и в то же время тронутая его заботой, которая, как она предвидела, будет становиться все более назойливой с течением времени. Потом она успокоилась и пожала плечами. Сейчас не время для ссор, кроме того, есть много более приятных способов провести время. Она уже хотела испробовать на деле один из них, когда тишину разорвал отчаянный трезвон.

— Набатный колокол! — вырвалось у нее, когда Гай с тихим проклятием снял ее с коленей и поднялся. — Звонят в набат!

— Возвращайся к себе, — приказал он, устремившись к двери. — Немедленно!

— Это нападение?

— Иди!

В коридоре раздался топот бегущих ног. Магдалена едва успела схватить накидку и выскочить в потайную дверь, как в спальню влетели оруженосец и пажи.

— Господин… господин! Бьют в набат! Шайка разбойников пытается захватить город! — выдохнул Стивен.

— Перестань молоть языком и подай кожаную куртку господина, — деловито оборвал оруженосец. — А ты, Тео, найди кольчугу.

Гай в который раз подумал, что Джеффри способен угодить самому придирчивому рыцарю. Хорошо, что не ему самому приходится журить пажей. Да сейчас и не до того: голова идет кругом. Нужно же случиться такому невезению, и как раз в тот момент, когда половина замка мертвецки пьяна и оружия в руках не удержит! Но хорошо еще, что воины его гарнизона трезвы! Им не давали разрешения присоединиться к общему разгулу, и все прекрасно знали, чем карается ослушание в таких делах.

Магдалена, вбежав в свою спальню, принялась рыться в шкафу в поисках одежды. Эрин и Марджери, раскрасневшиеся не только от волнения, вскоре присоединились к ней.

— Говорят, это нападение на город, госпожа, — наперебой затрещали они. — Среди ночи!

— Совершенно не по-христиански, — сухо заметила Магдалена. — Помогите мне одеться. Нам придется немало поработать, прежде чем кончится ночь… Нет, не это платье, оно слишком дорогое. Что-нибудь попроще. Коричневое шерстяное.