Оливия открыла глаза и тотчас смежила веки. Через минуту она открыла их снова и прислушалась к собственному дыханию.

Ее тело было наполнено приятной истомой, и никакого желания двигаться у нее не появилось. Тем более что в бедре все-таки возникла ноющая боль, кое-где саднило. Оливия нехотя ощупала себя и убедилась, что все на месте.

Правда, она почему-то обнажена.

Итак, ранним утром она, стоя на каменистой тропинке, бросила огрызок яблока в сторону мыса. А затем были сны, кошмары, голоса, руки…

Когда Оливия вновь очнулась, то ощутила вокруг непонятную суету — торопливый шепот мужских голосов, скрип стула, стук двери. В окружавшей ее атмосфере опасности она крепко зажмурилась, инстинктивно стараясь не привлекать внимания, пока окончательно не придет в себя.

Наконец все смолкло, и Оливия открыла глаза. Она лежала на кровати, совсем не похожей на кровать. Вернее, в такой ей не приходилось спать раньше. Осторожно пошевелив ногами, девушка нащупала невысокие деревянные бортики. Не кровать, а ящик какой-то! Взглянула на обшитый дубовыми досками потолок, откуда свисал не зажженный фонарь. Зажигать его не было необходимости, потому что в комнату сквозь решетчатые окна, располагавшиеся в нескольких футах от кровати, лились мощные потоки солнечного света.

Стена напротив была обшита каким-то блестящим деревом, а в скругленных углах ее располагались окна, откуда веяло запахами моря.

Оливия чуть повернула голову на подушке и окинула взглядом все помещение — обшитую деревом комнату с решетчатыми окнами и роскошными турецкими коврами на дубовом полу. Здесь же находились овальный стол, буфет и несколько резных стульев. Совершенно незнакомая обстановка, незнакомая комната. И кроме того, она явно качалась. Раскачивалась, как колыбель.

Глаза Оливии снова закрылись.

Когда она проснулась в следующий раз, по-прежнему сияло солнце, а комната слегка покачивалась. Девушка вновь огляделась. На сей раз она была не одна.

У овального стола, склонившись над бумагами и зажав в руке какой-то инструмент, стоял незнакомец. Казалось, его окружает сияющий ореол — так причудливо падал на его золотистые волосы поток льющегося из окна солнечного света.

Он был полностью поглощен своим занятием и застыл совершенно неподвижно; двигались только его руки. Оливия сама обладала подобным качеством и прекрасно знала, что это такое — полностью уйти в свои мысли.

Раздумывая, не заговорить ли с незнакомцем, она наблюдала за ним сквозь приоткрытые веки, нежась в приятном тепле своей необычной кровати. Ее тело все еще болело, затылок саднило, в голове стоял легкий туман. А вообще-то ей было хорошо и спокойно, ужасы и ночные кошмары исчезли. Кроме того, она ощущала некую странную связь с этим человеком за столом и почему-то тихо радовалась.

Незнакомец вдруг заговорил. Вот так, ни с того ни с сего, не поднимая головы и не отрывая взгляда от бумаг, приятным голосом из ее снов он произнес:

— Итак, Спящая Красавица вернулась к жизни. — Ее вопрос не столько нарушил тишину, сколько утонул в ней.

— Кто вы? — Из всех вопросов, пришедших ей на ум, этот казался самым важным.

Теперь он поднял голову и, чуть улыбнувшись, внимательно посмотрел на нее:

— Я ожидал, что вы потрете лоб и скажете: «Где я?» Или что-то в этом роде.

Она не ответила, и тогда он присел на край кровати и, скрестив ноги, вытянул их. Его золотистая шевелюра в солнечном свете казалась объятой пламенем. На бронзовом от загара лице сверкнули белые зубы, а в уголках глубоко посаженных серых глаз собрались лучики морщинок, ибо он весело засмеялся.

— Разве вам не интересно знать, где вы находитесь, леди Оливия?

Она подумала, что он смеется над ней, и села, натянув простыню до подбородка. И только тут до нее дошло, что она все еще абсолютно нагая. Только свежая, накрахмаленная простыня отделяла ее от этого веселого незнакомца.

— Откуда вы знаете мое имя? — Он покачал головой:

— Боюсь, ясновидение тут явно ни при чем. На всем вашем белье было вышито «Оливия», что характерно для обширных поместий с большим количеством стирки. Сами понимаете, чтобы ухаживать за вами, мне пришлось вас раздеть.

В его глазах сверкнул задорный огонек, и по коже Оливии пробежали мурашки. Наклонившись к маленькому столику, он взял в руки книгу. Ту самую книгу, которую она читала перед падением.

— Оливия Гренвилл. — Он поднес книгу к ней поближе, чтобы она смогла прочитать написанное ее же рукой имя. — Эсхил… Я не назвал бы это легким чтением. — Он вопросительно приподнял брови; улыбка по-прежнему не сходила с его лица. — Итак, дочь лорда Гренвилла учит греческий?

— Вы знакомы с моим отцом? — Оливия опустила голову на подтянутые к подбородку колени. Она по-прежнему чувствовала себя спокойно и непринужденно.