– Новосибирск?

– Да!

– Где Кириллов, который боролся с приписками?

– Умер.

– Камчатка?

– Да!

– Женщина Полякова – инициатор движения за облегчение женского труда под девизом: «Прочь с дороги, бабы»?

– Уволилась.

– Норильск!

– Да?

– Ефремов, призывы к демократии, 1975 год?

– О, умер давно, еще в 1976 году.

– А дети, семья?

– Разбежались.

– Одесса!

– Одесса, господи!

– Чего?

– О, Одесса, ну что там у вас?..

– Да нет здесь никого.

– Как «никого»? Из прохожих позовите.

– Нету прохожих, нету.

– А Конопатко где?

– Этот, который за воду боролся?

– Да, да.

– От нее и погиб, бедняга.

– Из населения можешь кого-нибудь попросить?

– Если в хоть неделю назад, еще была тут семья...

– Где?

– Отвалили.

– Так хоть ты у аппарата сиди.

– Сижу, сижу. У меня такой, извините, понос, и хотел бы – не отойдешь.

– Нижний Тагил?

– Му-у-бр-р-... му-у-у.

– Ты что, в противогазе?

– Му-гу!

– Где Филиппов – комсорг, борец-эколог?

– Ма-а-у-му...

– Ты чего, не можешь на секунду снять?

– Не ма-а-я-у-у...

– Хрен с тобой. Мелитополь! Мелитополь?!

– Мы-то как раз у аппарата. Мы-то здесь. Мы как раз. Мы-то здесь. Мы говорим. Ой-ха-ха!.. Мы, ой!

– Пусть один возьмет трубку.

– Мы-то один и есть. Отдай, отдай, я буду говорить!.. Поднеси к левой голове... Я тебе поднесу... Тьфу!.. Хорошо. Тогда и тебе тьфу!..

– Как уровень радиации?

– То что нужно... Тьфу! Ночью ты будешь спать, а я в тебя плюну... А я в тебя утром плюну! Ну прошу, поднеси к левой голове... Хорошо, тогда, чур, я вечером ем. Нет, я ем!..

– Мелитополь, дай левой голове... Слушай, а сколько у тебя ног?

– Одна.

– Значит, ты не можешь сбегать за Синельниковым?

– Почему? Смогу, я побегу... Нет, я!.. Нет, я!.. Молчи уж!.. Тогда я сегодня ем...

– Слушай, Мелитополь, а где Синельников?

– С детьми сидит.

– Что, много детей?

– Да как посмотреть: как ест – вроде один, а какают – вроде много.

– Так он что, занят?

– Ну а как же, это ж все надо убирать.

– Да, вам легче.

– Нам-то легче, если в не эта правая сволочь. Тьфу!..

– Колыма! Колыма!!!

– Все в порядке, все у нас хорошо, кладите быстрей трубку.

– А где Егоров?

– Борец за культуру, что ль? Здесь, здесь. Егоров, возьми трубку... Егоров, да оторвись ты, трубку возьми... Москва, Москва... А я откуда знаю, тебя хотят... Я сказал, все в порядке... Я тебя, падла, самого сейчас... Алло! Вы слушаете? Не хочет, козел. Говорит, неодетый... Слышь, Егоров, ну накинь чего-нибудь, это ж не телевизор, это телефон.

– (Запыхавшись.) Алло!.. Алло!.. Егоров...

– Как там?

– Нормально.

– Чем кончилась ваша борьба за культуру?

– Нормально... Все... Нормально.

– Какой-то сдвиг есть?

– Ну, елки, ну я ж говорю – нормально.

– А к женщинам?

– Да, особенно к женщинам, да... к этим б... да, особенно.

– Можно приезжать?

– Да не надо пока. Мы тут, б... должны еще поработать с одним м... С одним козлом... Заткнись!.. А по коренным?!. Четвертак с вас, мразь ползучая...

– Так что, пока отложим разговор?

– С ним, что ль? Я этой падали паскудной вместо глаз фиксы вставлю, он у меня на кашель откликаться будет, я...

– Так нам что, позже позвонить?

– Во-во, давай позже или никогда. А так все нормально... Эй, протез, у меня туз червей, у меня...

– А как окружающая среда?

– Какая на... решетка!.. А-а, нормально! Этому глаза повырываю – вообще красота будет. Не звоните больше. Обстановка хорошая. Европа – люкс. Еще раз позвонишь, я и в Москве найду, кто тебе скелет выймет.

– Спасибо.

– Давай.

– Северный полюс! СП-28!.. Северный полюс? Алло!.. СП-28? Прием. Алло! Алло! Вы слышите?