«Пока будем добираться до отделения, — думал лейтенант, — он наверняка успокоится и подготовится к допросу».

Так оно и случилось. Когда Новиков ввел Горбылевского в кабинет следователя, тот уже взял себя в руки. Он с наигранной самоуверенностью сказал:

— Не пойму, зачем я понадобился вам? Живу не в этом районе, и ради чего стоило меня тащить с одного конца города в другой?

Следователь Веселуха был опытным работником. Он понял состояние Горбылевского, спокойно ответил:

— Не мы виноваты в том, что вы здесь оказались.

— Ну и не я же...

Новиков положил перед следователем листок бумаги, на котором написал данные Горбылевского, и Веселуха, заглянув в него, продолжил:

— Именно вы, Николай Стефанович, заставили нас это сделать, и чтобы не тратить попусту время, попрошу пояснить, знаете ли вы Леокадию Ивановну Бузанинову, администратора гостиницы?

Горбылевский поспешно ответил:

— Нет, не знаю и впервые слышу о такой.

— Ой ли? — иронически улыбнулся следователь и повернулся к Новикову: — Иван Иванович, вы не спрашивали у товарища Горбылевского, где он все-таки вчера находился?

— Нет, я думал, что это ни к чему, считая, что он сам все хорошо помнит и расскажет.

Веселуха снова обратился к Горбылевскому:

— Так что не надо торопиться с ответом. Думайте, прежде чем говорить, Николай Стефанович.

Следователь достал чистый бланк постановления, быстро заполнил его и сказал Новикову:

— Иван Иванович, я вынес постановление о дактилоскопировании товарища Горбылевского и пока буду допрашивать его, вы съездите с дактокартой к экспертам. Думаю, что нам их заключение понадобится.

Минут через десять Новиков, выпросив у дежурного полуторку, волнуясь, ехал с дактокартой Горбылевского к экспертам. А волноваться было от чего. На изъятых с места происшествия бутылках из-под водки были обнаружены следы пальцев рук. Некоторые из них принадлежали убитой, но имелись и следы, оставленные руками другого лица.

Прошел еще час, и Новиков из кабинета экспертов позвонил дежурному отделения милиции. Ему ответил старшина Сафонов. Лейтенант попросил:

— Слушай, Сафонов, сделай доброе дело. Подойди к Веселухе и попроси его к телефону, а сам пока побудь в его кабинете.

Через несколько минут в трубке послышался голос следователя:

— Веселуха слушает!

— Андрей Евгеньевич, это Новиков. Ну как Горбылевский, говорит правду?

— Нет. Стоит на том, что не знает ее, и все тут.

— Ничего, сейчас передумает, это он оставил на бутылках следы пальцев рук.

— Что ты говоришь! Вот здорово! Заключение готово?

— Минут через пяток закончат писать.

— Хорошо. Привози его, а я сейчас пойду продолжать допрос.

Вскоре Новиков был в отделении. Он сразу же направился в кабинет Веселухи. Тот как раз закончил допрос.

— Прочтите и подпишите каждый лист протокола допроса.

Горбылевский начал читать, а Новиков, переведя дух, снял пальто, шапку, повесил их на вешалку и присел на стул, стоявший сбоку от Веселухи, который молча наблюдал за оперативником, предоставляя тому право взять инициативу на себя.

Новиков подождал, пока Горбылевский дочитает протокол, и, когда тот потянулся за ручкой, чтобы расписаться, спокойно сказал:

— Не торопитесь, Николай Стефанович. Прочтите сначала это. — Лейтенант протянул Горбылевскому заключение эксперта и пояснил: — В квартире Бузаниновой, знакомство с которой вы отрицаете, мы обнаружили на столе две пустые бутылки из-под водки, на которых имеются следы пальцев и части ладоней ваших рук.

Веселуха тоже подключился к разговору:

— К этому следует добавить, что в той же квартире на столе мы нашли газету «Советская Белоруссия», на которой был написан ваш адрес. Не сомневаюсь, что при допросе почтальон подтвердит, что эту газету он доставил своевременно к вам домой, а вот каким образом она попала в квартиру Бузаниновой — пояснять вам. И еще, на спинке кровати Леокадии Ивановны мы обнаружили вот эту вещицу. — Веселуха встал и, подойдя к сейфу, достал из него подтяжки.

Новиков чуть заметно подмигнул Веселухе.

— Андрей Евгеньевич, может, пока вы будете заканчивать допрос, я съезжу быстренько домой к Николаю Стефановичу, предъявлю жене газету, а заодно и подтяжки, авось она опознает, кому они принадлежат.

Лицо Горбылевского побагровело, он положил на стол протокол допроса и глухо сказал:

— Не надо никуда ездить. Я сам все расскажу. — Он помолчал, собрался с мыслями, а затем неожиданно стукнул кулаком по столу. — Черт бы побрал эту бабу! Свалилась мне как снег на голову. Влип в историю, а теперь хоть вешайся!