Первая причина — этот человек, чье дыхание она как будто до сих пор слышит близко, очень близко.

— Он у вас рано или поздно заболеет, Эрфан, — укоряюще говорит Хедер. — Прямое солнце, он там уже довольно долго.

— Драгоценная госпожа! В таком возрасте все болезни только от лени. Воину лень не на пользу. И снисхождение, как ни печально — тем более.

— Глядя на то, как вы обращаетесь с этим мальчиком, можно решить, что воину на пользу постоянная нервотрепка и жесточайший комплекс неполноценности.

— Мальчиком? Умоляю вас, мистресса. Где вы видите мальчика? Это дитя выше меня на голову, шире в плечах, тяжелее…

— И незащищенней.

— Это только его трудности.

— Да? А я думала, что ошибки ученика — трудности его учителя.

Завораживающе бархатный смех.

— Вы остры на язык, госпожа. Ну, пусть так, но про неполноценность позвольте поспорить. Перехвалить гораздо опаснее.

— Перехвалить, не делая этого НИКОГДА, очень трудно. Он слишком неуверен в себе, Эрфан. Чуточку надежды. Немного поощрения. Он способный! Но когда я три часа бьюсь, и наконец удается помочь ему немного расслабиться, и он делает десять ровных шагов по канату, на одиннадцатом входите вы! Все! Следующие три часа пойдут насмарку. Нельзя же до такой степени принижать собственного ученика.

— Ну, если он лучше меня, пусть докажет это.

— Вы несгибаемы и глухи, как седло хорошей выделки, Эрфан.

— О, мистресса, а вы деликатны. Но будь сегодня по-вашему. Джерри!

И парень, сжимая в руке нож, поднимает голову к их балкону.

— Джерри, в дом.

Просиявшая улыбка на загорелом, запрокинутом вверх лице.

— Порода определяет все, — раздраженно говорит Эрфан, отрывает незрелую ягоду винограда, вертит в длинных пальцах. — Как скачет лошадь, как выслеживает дичь собака. Как ведет себя человек.

— Мы тем и отличаемся от животных, что происхождение играет малую роль! — горячо возражает Хедер. — Вы великолепно образованы, Эрфан, но…

— Еще бы! Носить фамилию Рос-Харт и позорить ее невежеством?

Удивление в твоих глазах весьма приятно для собеседника, не так ли?

— Да и вы, госпожа Хедер.

— Я дочь моряка и обыкновенной крестьянки, о высокородный господин.

— Моряки долгое время проводят вне дома.

— Что вы хотите сказать?

— Ваша мать всю жизнь ходила мимо особняка хозяев поместья?

— Как вы смеете?!

— Не сердитесь, мистресса.

— Я не позволю…

— Да, вы не позволите. Я сожалею, я приношу извинения, я могу встать на колени. Я очень несдержан на язык. Желаете дать мне пощечину? Ах, Хедер, вы в гневе нестерпимо хороши. Так вот, мы о породе. Отчего вы так дрожите за Джерри? Дворняжки очень живучи. Но наклонности! Вчера, вообразите, он решил помочь кухарке — кухарке, уважаемая Хедер! — приготовить пирог! Ему, видите ли, было интересно. Гораздо интереснее, чем изучать какую-либо книгу в это время!

Смешок.

— Это не смешно, госпожа. Это катастрофа. Откуда у него такое стремление заводить отношения с прислугой? Сокращать расстояния до минимума. А я скажу откуда! Его круг. Его уровень, его среда.

— Успокойтесь, Эрфан. Просто он ищет общества других людей. А вы замкнули его здесь в самые юные годы.

— Для «общества» есть я. Прислуга для работы!

— Эрфан, но ведь ему хочется иметь друга. Вы учитель. Здесь панибратство неуместно. А вас одиночество устраивает, правда?

Горячая, сухая рука на изгибе твоей шеи. Жужжание мошек в винограде.

— Нет, госпожа Хедер. Неправда.

Намного позже — большая комната, зеркало во всю стену. Она смотрится в зеркало, поправляет костюм, одергивает мягкую юбку чуть ниже колен, промакивает полотенцем лицо, шею. Уже наступила осень. Окна по-прежнему открыты настежь, но веет холодком. Что это? В двадцать ты не боялась простудиться! А театральные сквозняки не чета здешним. Ну почему, почему? Забывая, что гнев плохой советчик, Хедер швыряет полотенце и делает несколько резких пируэтов. Итог — подвернувшаяся нога и падение. Хедер крепко бинтовала лодыжку и вздыхала. Потом встала, поправила прическу — вовремя, чтобы расслышать легкий стук. — Да!

— Доброе утро, госпожа Хедер.

— Доброе утро, Джерри, ты сегодня необыкновенно рано. Опять не спал всю ночь?

— Нет, мистресса!

Ему хочется поделиться новостью, переминается с ноги на ногу, сияет.

— Что такое? — она всегда невольно заражается этой улыбкой. — Джерри? Говори уже.

— Рассвет ожеребилась.

Рассвет — спокойная умная рыжая кобылка, Хедер ездила на ней еще месяца два назад.

— И ты сидел там всю ночь?

— Угу. Чудесный жеребенок! На боку белое пятно.