– Не плачь. Ведь ты же красавица, а он просто жаба. Нежно и тепло обняв ее, он старался успокоить дрожь ее тела и вытирал слезы и тушь большими пальцами своих рук; затем, поскольку она продолжала всхлипывать, стал успокаивать ее так, как лучше всего умел: целуя ее перепачканные трепещущие губы. Какую-то секунду она сопротивлялась, а затем в надежде найти успокоение постепенно пошла навстречу его прекрасному порыву.

Ее кожа была такой же гладкой и шелковистой, как и блузка, но, как только он добрался до пуговиц, она отпрянула.

– Я слишком худая. Элмер называет меня доской с двумя пуговицами, ты должен знать, что тебя ожидает.

Лизандер вздрогнул, потом погладил ее спину.

– А у меня все самое лучшее – под костюмом, – затем, когда Марта улыбнулась, он добавил: – Я поцелую каждую веснушку.

– Тогда тебе придется остаться здесь на тысячу лет.

– Мне и этого мало. Пойдем наверх.

– Нам не следует этого делать.

– Мы не можем противиться предсказанию «Мистик мэгезин».

Тайсон, однако, как и полагалось доберману, не соглашался выпускать Лизандера из комнаты, и пришлось перенести его подстилку в спальню и уложить на нее с помощью ласк и «Бониоса». Марта за это время разделась и перебралась под зеленые шелковые простыни на огромную в изумрудную и белую полосы кровать на четырех ножках. На тумбочке рядом грудой высились книги, с другой стороны стояли часы с цифровыми индикаторами и фотография Элмера и Джорджа Буша в серебряной рамке.

– Элмер читает только балансовые отчеты да послания на блузках, – сказала Марта, всхлипывая.

– Тише, не думай о нем.

Не раздеваясь, Лизандер пересек пампасовые заросли белого ковра и нежно откинул простыни. Тонкие руки Марты мгновенно прикрыли маленькую и нежную грудь. Но подобно Алладину, запертому в пещере и изумленно и возбужденно изучающему золотые предметы, драгоценные камни и связки жемчуга, Лизандер стал медленно изучать ее тело, поглаживая соски и прекрасную впадину между грудей, и за ушами, и внутреннюю часть запястий, вздыхая о руинах Диореллы.

– Боже, ты великолепна!

Его рука скользнула между ее длинных стройных ног.

– Я хотел этого, еще когда увидел их стоящими. Раздевался он бессознательно, бросая одежду на пол, и без нее был так великолепен – белый, крепкий, в ожидании удовольствий под этими зелеными простынями, словно молодой гриб в росистой траве. Прекрасно развитая грудь, слегка поросшая светло-коричневыми волосами, сужалась к плоскому животу, а еще ниже, из более темных волос вздымался предмет его гордости, так радостно и уверенно готовый доставить удовольствие, словно поднятая перед концертом палочка дирижера.

– Но ведь мы всего пять месяцев женаты, – пробормотала Марта. – Наверное, не стоит.

– Еще как стоит.

– Разве Долли не огорчится?

– Вероятно, огорчится, но я не могу удовлетворять себя сам.

Его фальшивый загар приобрел оранжевый оттенок, а голубовато-зеленые глаза смотрели бессмысленно-пьяно, но, когда его большой смеющийся рот прижался к ее рту, Марта поплыла в таком же расслабляющем экстазе, как и Тайсон.

Извиваясь на постели, Лизандер целовал подъемы ног и каждый палец с ногтями, покрытыми лаком кораллового цвета, затем медленно, медленно повел вверх руками по бархатистым бедрам, чувствуя нарастающее напряжение, когда слегка дотрагивался до грудей и бритых подмышек, и не мог насытиться лаской.

– Мы не должны этого делать, – ослабевая, сказала Марта.

Вытянувшись, Лизандер добрался до фотографии Элмера и Джорджа Буша и повернул ее к стене.

– Нам не нужны зрители.

Она засмеялась, но вскоре стали слышны глубокие вздохи. Тут он понял, что она уже на подходе к вершине блаженства, и продлил ей удовольствие еще с полминуты, работая пальцами.

– Войди в меня, – попросила Марта.

– Подожди секундочку, пока я тут кое-что натяну, – пробормотал Лизандер, шаря в заднем кармане джинсов в поисках презерватива. Затем жизнерадостный, как выдра в летней реке, исполнил ее просьбу.

– О, это было что-то невероятное, – сказала Марта, когда они лежали после всего, деля сигарету на двоих.

– Ох, не получу я рождественскую премию. Ведь я не продал ни одного дома, и купят что-нибудь не раньше января. А ты просто прелесть, – Лизандер поцеловал ей руку.

– Как ты стал таким великолепным любовником?

– В основном благодаря Долли. Одно из преимуществ общения с женщиной старше тебя.

– А сколько ей? – Марта прильнула к его груди.

– Двадцать четыре.

– Ого.

– Но она начала в четырнадцать, так что опыт у нее большой. Но мне так понравилось спать с тобой.

– Мне тоже, – Марта поняла, что Лизандера упускать нельзя.

Смотря на синяки от поло, темнеющие на ребрах, руках и бедрах, как лиловые крапинки на белой фиалке, ей захотелось поцелуем удалить их, чтобы его тело вернуло себе свое великолепие.

– Ты настоящий сладкий любовник с нежнейшим сердцем и твердейшим членом.

– Это лучше, чем наоборот, – Лизандер стряхнул пепел на пампасы ковра. – Я хотел бы заниматься любовью часами, но, увы, слишком возбуждаюсь, особенно если партнерша так хороша, как ты. Долли не давала мне после всего засыпать, а заставляла долго поглаживать. Для меня это было самым трудным.