Продавец периодики на углу поместил «Скорпион» над «Файнэншнл тайме» и «Эстейд эджентс газетт».

– Вновь взялись за любовничка, – с ухмылкой сказал продавец, обращаясь к Ферди. – Напомни ему, что за ним шестьдесят фунтов.

– Я сам в списке его должников, – ответил Ферди, хватая пакет ирисок. – О Господи!

На первой полосе «Скорпиона» красовалась смешная, откровенная и очаровательная фотография Лизан-дера в лиственном орнаменте, прикрытого только фланелькой. «КТО ОСУДИТ МАРТУ УИНТЕРТОН?» вопрошал заголовок.

– Какого черта ты позировал Бетти Джонсон почти голым? – спросил Ферди, возвращаясь в машину.

– Когда она пришла, я как раз принимал душ, – хмуро объяснил Лизандер.

Лизандер, которого Ферди называл еще и Джеффри Бойкотирующий Чтение, тем не менее осознавал весь ужас положения, когда «БМВ» наконец выбрался с напряженной автомобильной трассы на магистраль М4.

«Умереть можно красиво, – с трудом разбирал Лизандер. – И когда зазвучали выстрелы охранников Элмеpa, он был к этому уже близок. Словно замороженный свистом пуль, Лизандер мог сойти запросто за статую Адониса (а это еще кто такой?) в залитом лунным светом саду!»

«Я же все-таки жокей», – сказал двадцатидвухлетний юноша, у которого не может быть проблем и на скачках, если уж ему удалось преодолеть элмеровское двадцатифутовое электризуемое заграждение без лошади».

– Боже, вот и продолжение обо мне, «младшем сыне Дэвида Хоукли Топорика, директора «Флитли», одной из самых модных средних школ в Англии (оплата – 12 000 фунтов стерлингов в год). Возможно, отец окажет достойный прием нахальному Лизандеру».

– Иисусе, эта Бетти просто тварь, – произнес Лизандер разъяренно. – Она обещала ничего не публиковать из моего рассказа. Если бы я знал, взял бы их «феррари». И уж лучше я сам покажу все отцу, чем это сделает какой-нибудь «доброжелатель». Слава Богу, что «Скорпион» запрещен во «Флитли». Долли, разумеется, тоже не обрадуется. Ох, мне очень, очень плохо.

Он закурил сигарету, но вскоре натужно закашлялся, роняя пепел и обертки в салоне автомобиля Ферди.

– Ну это уж просто бесстыдство, – неодобрительно сказал Лизандер, когда они потащились по скоростной полосе за недопустимо медленно едущей блондинкой в «порше». И Ферди пришлось ее обойти.

– Должно быть, она водит катафалки.

Лизандер обернулся, чтобы рассмотреть ее, и тут же переменил свое мнение:

– Хотя вполне миленькая. Наверное, недавно получила права. Похожа на девушку из соседнего дома. Ты еще ее не трахнул?

Ферди мрачно кивнул:

– Мы чертовски хорошо провели четыре дня, пока ты был в Пал м-Бич. Я даже возил ее в Сан-Лоренцо. Затем она заявила, что выходит замуж и улетает в Австралию и что со мной всего лишь практиковалась.

Ферди преподнес все в шутливой форме, но Лизандер почувствовал скрытую обиду. Ему очень хотелось, чтобы его друг научился соблазнять девушек так же, как и он сам.

– Безмозглая корова, – сердито заключил он, а затем подбодрил Ферди после того, как тот съехал с автострады: – Боже, а ты ловко управляешься с этим автомобилем. Я бы не доехал так быстро даже ночью.

Когда они добрались до Флитли с его небогатым растительностью зимним пейзажем, тропками в снегу и ледяным ветром, колышущим выцветшую траву по опушкам, Джек начал принюхиваться к запахам родного края, а Лизандер помрачнел.

– Я не могу свыкнуться с тем, что ее здесь нет, – произнес он, надвигая подаренную Шерри бейсбольную кепку на нос.

Он так и не мог понять, почему мать оставалась женой его отца, человека с высокомерно жесткими губами, чопорного. Но, делая жест, он купил в деревушке Флитли бутылку портвейна и пакет «Свупа» для папиного попугая Симонидеса.

Усадьба школы «Флитли» была когда-то обителью герцогов. Теперь об этом напоминали только железные ворота с каменными львами по краям, аллея высоких, с голыми стволами конских каштанов и сам дом, серо-желтый, в георгианском стиле. Вокруг же, как грибы после дождя, выросли аудитории, лаборатории, гимнастические залы и жилые помещения для наставников и детей. Огромное озеро превратили в плавательный бассейн.

«Теперь Артуру и Тини негде пастись», – подумал Лизандер, оглядывая вытянувшиеся серебристо-зеленые игровые поляны.

– О нет! – раздался визг.

Конюшню, где он и его мать держали лошадей, давно разобрали, чтобы расчистить место для новой музыкальной школы, стоимостью благодаря стараниям секретарши отца миссис Кольман дошедшей уже до трехсот тысяч фунтов стерлингов.

– Ты войдешь? – спросил Лизандер Ферди. Тот покачал головой:

– Мне нужно еще несколько звонков сделать. Хотя Ферди был в числе лучших учеников и первым заработал миллион среди старших ребят, все же директор никогда не забывал, что лучший приятель его сына продавал другим мальчикам спиртные напитки, сигареты и презервативы, да еще по ценам черного рынка.