– Такие места воняют поражением, – пробормотал Чекатило себе под нос – Чем скорее курганцы сожгут город дотла, тем лучше.

Наблюдая за разворачивающимся перед ним парадом человеческих страстей, убогости и страдания, он все больше убеждался в правильности своего решения покинуть Кислев. Чекатило не питал великой любви к своей стране, ее суровая природа и провинциальность душили этого честолюбивого человека. Мариенбург, космополитичный Мариенбург с его суетливыми доками – вот отличное место для него. Чекатило заработал в Кислеве немало денег, но, вне зависимости от того, чем он обладает, ему никогда не избавиться от своего происхождения. Уважение и почет – это для знати, а не для грязного крестьянина, ухитрившегося выволочь себя из дерьма сточных ям и унавоженных полей.

В Мариенбурге никогда не придется тревожиться из-за морозных зим и набегов северян. В Мариенбурге он сможет жить как король, его станут уважать и бояться.

Он невольно улыбнулся этой мысли, хотя, как сказал Режек, до Мариенбурга путь долог – через Талабхейм, к Альтдорфу и наконец, на западное побережье. Ему понадобится помощь, чтобы добраться туда в безопасности, но он точно знал, как и где ее добыть.

Дверь в бордель открылась, и Режек заметил:

– Так-так, смотри-ка, кто пришел.

Чекатило поднял глаза и ухмыльнулся, увидев Павла Коровица, подрагивающего и сбивающего снег с тяжелых сапог.

– Павел Коровиц, чтоб мне провалиться, собственной персоной, – рассмеялся Чекатило. – А я думал, он больше никогда сюда не заявится.

– Коровиц? – хмыкнул Режек. – С тех пор как он приходил умолять тебя помочь послу, он бывает здесь каждый день, до рассвета лакает квас бутылка за бутылкой, а потом кое-как добредает до двери.

Чекатило увидел, что Коровиц заметил его, и в ответ на короткий кивок великана выдохнул кольцо дыма. А гигант добрался сквозь толпу до стойки и швырнул на прилавок пригоршню монет. Выхватив из рук бармена бутыль с квасом, Коровиц отступил к свободному столу и принялся топить горести в вине. Чекатило хотел было подойти и заговорить с ним, но отказался от этой идеи. Что он может сказать? Зачем попусту тратить на пьяницу слова.

В углу зала что-то мелькнуло, и Чекатило вздрогнул, когда нечто щетинистое коснулось его ноги. Испуганно взглянув вниз, он заметил лоснящееся, покрытое черной шерстью тельце, метнувшееся под его кресло.

– Чтоб тебя! – с отвращением выругался он, когда еще одна крыса размером с небольшую собаку присоединилась к первой. – Режек!

Но еще до того, как выкрикнуть имя помощника, Чекатило увидел много крыс – десятки, сотни крыс, серым кипящим морем выплескивавшихся из своих невидимых нор и затопляющих его публичный дом. Секунду спустя раздались вопли – хищники атаковали людей, набрасываясь на них клубящейся пищащей массой и впиваясь в обнаженную плоть бритвенно-острыми зубами.

Чекатило вскочил с кресла, перевернув его. Режек наступил на одну из крыс, ломая ей хребет. А главарь преступного мира Кислева в ужасе попятился при виде юноши, повергнутого весом насевших на него грызунов, с кровавой маской вместо лица, от которой крысы жадно отрывали длинные полоски мяса. Мужчины и женщины извивались на скользком от крови полу, не в силах поверить в случившееся с ними.

Какой-то голый человек бился с двумя крысами, пока остальные грызли и царапали нижнюю половину его тела, добираясь до костей. Одной твари он раздробил череп о стену, но другая прыгнула с лестницы и вонзила зубы в его шею, разрывая мощными челюстями артерию. Хлынувший из раны алый фонтан забрызгал стены, человек упал, а запах его крови еще больше разъярил животных.

– Идем! – рявкнул Режек, толкнув Чекатило к двери, ведущей во внутренние покои.

Крики и стоны наполнили пространство, смешиваясь со звоном разбивающегося стекла, треском ломающейся мебели и крысиным писком. Сотни черных тел мчались по комнатам и коридорам борделя, словно направляемые каким-то злобным разумом, вереща и щелкая зубами, режущими почище ножей.

Обезумевшая, бессмысленно молотящая руками женщина, подвергшаяся нападению крыс, смахнула с подставки на стене лампу. Та упала и разбилась об ее голову, выплеснув горящее масло. Женщина закричала, когда голодное пламя начало пожирать ее одежду, и заметалась по комнате, поджигая мебель, разлитый спирт и посетителей публичного дома. Огонь взревел, распространяясь по помещению с дикой скоростью.

Когда Режек подтолкнул его, Чекатило увидел Павла Коровица, на которого напало с дюжину крыс, кусая его за руки и за ноги, царапая грудь острыми коготками. А он, орудуя разбитой бутылкой и топча грызунов, пятился к закрытому ставнями окну. Пара крыс прыгнула на великана-кислевита, но тот отбросил бутылку и перехватил их в воздухе, раздавив в кулаках, затем швырнул обмякшие тельца на пол, сорвал с петель ставни и прямо сквозь осыпавшееся осколками стекло выбрался на улицу.

Чекатило взвыл, почувствовав острую боль, и тут же забыл о Павле Коровице – крыса впилась в его лодыжку. Он нагнулся, схватил крысу за загривок и оторвал ее от себя вместе с куском плоти, не обращая внимания на боль и кровь, хлынувшую из раны.

Крыса извивалась и кусала его за руки, когти чертили на коже Чекатило багровые полосы. Он свернул ей шею и увидел Режека, вытаскивающего из ножен короткий кинжал – меч был длинным и оказался неэффективным средством против этих мелких и юрких врагов. Наемник колол и резал каждого приближавшегося к нему грызуна, топча и пиная тех, кого не мог убить клинком.

Океан крыс смыкался вокруг них, но, когда очередной гигантский паразит бросился на него, Чекатило налетел на заднюю дверь. Он пригнулся, и крыса врезалась в стену. Прежде чем она успела оправиться, он развернулся и обрушил на грудь твари сапог, с наслаждением услышав хруст ломающихся ребер.