Невозможно представить, что Лерка уезжает. В Лондон, на три года. Что она там забыла? В Лондон надо было ехать мне, я бы вышла там замуж за англичанина, они с ума от русских девушек сходят, жила бы в фамильном замке, Лерку бы звала в гости.

Ресторанный тамада начинает стихотворную речь:

Мы собрались сегодня здесь, друзья,

чтобы поздравить Володю и Машу,

Чтобы восславить пару вашу,

Позвольте, подниму свой тост и я!

Сразу видно, стандартный стишок, написанный для Павлика и Даши или Пети и Наташи - имена молодоженов выбиваются из размера.

– Сказал бы лучше "Вовочку и Машу", - говорит Леня Онтипенко, накладывая себе ветчины.

– За Вовочку Сидор еще в школе норовил в табло, - возражает Рома.
– Помню, мы как-то были с ним на школе комсомольского актива, так он…

Но в этот момент Поручик вырывает у тамады микрофон и кричит:

– Выпьем за то, чтобы столы ломились от изобилия, а кровати - от любви! ГОРЬКО!

Я пью водку. Ледяные пятьдесят грамм превращаются в уютное тепло, в довольную улыбку, в желание танцевать. Десять лет назад мы учились в школе: я тогда совсем не пила. Не пила и не трахалась. Что я понимала в жизниТеперь я знаю: секса должно быть много. Так, чтобы, ловя на себе взгляды мужчин, чувствовать себя желанной. Как говорится - каждой клеточкой тела.

Сидор целуется со своей Машкой. Машка - бывшая Мисс Екатеринбург, но по-моему, грудь у меня больше, а лицо - выразительней. Я смотрю на них и думаю: я ведь тоже трахалась с Володькой, когда он только вернулся из армии… Я ведь тоже могла бы выходить сейчас в парижском платье из роскошной иномарки. А я пятый год сижу редактором в издательстве, езжу в отпуск на Черное море, а по выходным в Серебряный бор.

Десять лет назад мы учились в школе. Я даже представить себе не могла, что Сидор повезет свою жену в Париж. Что он женится на королеве красоты. Пусть даже - из Екатеринбурга.

– Хочу снять офис, - говорит Рома.
– На Красной Пресне, в Хаммеровском Центре, с видом на Меркурия. Чтобы фирмачи на переговорах сразу в ступор впадали.

– А я вот не рвусь заниматься бизнесом, - отвечает Леня.
– Для пробы как-то взялся помочь Альперовичу, повез компьютер в эмгэушную общагу, в какой-то кооператив. Деньги получить и Альперовичу отдать. И вот приезжаю, захожу, а там сидят два во-о-от таких амбала. И говорят: "Привез? Ставь сюда". Я компьютер аккуратненько ставлю и спокойно так выхожу… я ведь подрядился отвезти и деньги взять, да? А умирать меня Альперович не просил.

Все-таки Леня - совсем безмазовый. Трусливый и асексуальный. Интересно, он когда-нибудь спал с женщиной? Смешно, если он до сих пор девственник. Вот бы их поженить с Леркой, хорошая была бы пара. И дети вышли бы крупные. Как поросята.

Стыдно так думать. Все-таки десять лет назад мы учились в одной школе. Лерка была красавицей, я - дурнушкой, но мы были подруги, как-никак.

– Да ты просто обосрался!
– говорит ему Рома.
– Небось, эти кооператоры - обычные ребята. Вот удивились, когда ты денег не взял.

– Удивились они, - говорит Альперович, - когда к ним Гамид с друзьями приехал. Вот тогда они по правде удивились.

Мальчики начинают о компьютерах: "Икс-Ти", "Эй-Ти", 286, 386, косые флопы, прямые флопы. Хороший винчестер - это мегабайт сорок, не меньше.

– Все это - вчерашний день, - говорит Роман.
– Сегодня надо переключаться на ртуть.

– Опять же - Меркурий, - улыбается Лера.

И тут Рома поворачивается и быстро целует ее в губы. Маленький, коренастый Рома, кабинет в Хаммеровском Центре, дорогущий костюм, белая "хонда". Он целует Лерку, и я сразу понимаю: они спят вместе. У них роман. На такие вещи у меня нюх. Лерка, разжиревшая корова, подцепила Ромку! А мне ни слова не сказала!

Десять лет назад мы учились в одной школе, думает Рома. Брат мотал срок за подпольный цех, его сдали конкуренты. Я ходил в старой, перешитой одежде, занашивал школьную форму до дыр. Я им всем завидовал: у Онтипенко были фирменные джинсы, у Нордмана - магнитофон "Грюндиг", даже у Сидора - костюм, ходить на вечеринки. Теперь мы работаем вместе, и у нас так много денег, что глупо сравнивать - у кого больше. Потому денег и должно быть много. За них можно купить все, даже спокойствие и дружбу.

Тамада говорит в микрофон:

– У одного мудреца была дочь. К ней пришли свататься двое: богатый и бедный. Мудрец сказал богатому: "Я не отдам за тебя свою дочь", - и выдал её за бедняка. Его спросили, почему он так поступил, и он ответил: "Богач глуп, я уверен, что он обеднеет. Бедняк же умен, я предвижу, что он достигнет счастья и благополучия". Если бы с нами был сегодня тот мудрец, он поднял бы чашу вина за то, что при выборе жениха ценятся мозги, а не кошелек.

– Мозги, - говорит Альперович, - это как раз то, за что мы всегда ценили Сидора.