Она не удержалась и снова фыркнула:

– Если вам так удобно, милорд.

– Все, что мне нужно, это портрет, из-за которого я могу оказаться в Бедламе. Ав мое отсутствие братья смогут бросать в мое изображение дротики.

Кэролайн начала рисовать.

– Вы не очень-то ладите со своими братьями, не так ли?

– В общем, мы ладим прекрасно. Они мои лучшие друзья.

– Тогда зачем они будут бросать в вас дротики? Лорд Закери рассмеялся:

– Они будут бросать лишь в мое изображение. Единственные колкости, которые они позволяют себе в мой адрес, словесного характера.

– Полагаю, вы отвечаете им тем же?

– Разумеется. Не могу же я лишать их удовольствия. – Держа голову прямо, он покосился на нее. – Вы могли бы нарисовать меня в военной форме?

Черт! Он такой же невозможный, как граф и графиня Иде. Но мундир – это по крайней мере не курточка дрессированной обезьяны и не тога греческого бога.

– Могу, почему же нет.

– Отлично. Я отошлю его Мельбурну. У него будет апоплекс…

– Нет!

Он повернулся к ней лицом, так что ей пришлось перестать рисовать.

– Почему?

– Ваш портрет нужен мне.

– Чтобы повесить на стену вместе с остальными? Я заплачу за него, мисс Уитфелд.

– Не в этом дело… Я подала заявление о приеме в студию. Портрет – это как бы вступительный взнос. – Кэролайн попыталась успокоиться. Она не может отдать ему портрет. – Я могу позже нарисовать еще один портрет, после того как закончу этот. Прошу вас, поверните голову.

– А в какую студию?

Она на секунду закрыла глаза. Он наверняка спросит, почему она не обратилась к известным английским художникам, и ей придется объяснять, что она пыталась, но все ее отвергли.

– Я уверена, вы о ней не слышали… Леди Глэдис сказала, что ваша сестра недавно вышла замуж?

– Да, за лучшего друга моего старшего брата, что, на мой взгляд, хорошо, поскольку иначе нам пришлось бы убить его.

– Боже праведный, почему?

– Это длинная история.

– Даже если бы я имела привычку сплетничать, сомневаюсь, что у нас с вами есть общие знакомые.

Он чуть повернул голову, чтобы взглянуть на нее.

– Они сбежали.

– Вот как!

– На самом деле даже дважды. Мы их поймали, но им удалось ускользнуть от нас. Они отвязали наших лошадей. Мне понадобилось двадцать минут, чтобы напасть на след Саграмора. Но к тому моменту Мельбурн решил согласиться на их свадьбу.

– Я ценю ваше доверие, милорд. Я никому ничего не расскажу.

– Зовите меня Закери. Я доверяю вам свое изображение на холсте, так что, полагаю, репутации Нелл и Валентина в надежных руках.

Он сказал это довольно небрежным тоном, но Кэролайн поняла, что он не шутит. Если бы она кому-нибудь рассказала эту историю, он бы узнал, и тогда прощай его изображение на холсте.

– В очень надежных.

Она заметила, что выражение его лица смягчилось и стало еще более привлекательным. Если бы удалось передать этот взгляд, возможно, у нее был бы шанс попасть к одному из известных мастеров.

Ему понравилось, с каким жаром она его уверила в своей деликатности. Похоже, он вызвал интерес у Кэролайн Уитфелд, несмотря на неуклюжую интерпретацию ее приглашения. У нее, несомненно, был характер, и это его интриговало.

– В очень надежных, Закери, – подсказал он. Она вздохнула:

– Да, Закери. Спасибо, что согласились позировать мне.

– Не за что.

Его будоражила эта странная ситуация. Он знал, что в известных кругах были бы убеждены, что за ошибкой, которую он совершил утром в отношении Кэролайн, последовала бы пощечина. А он стоит, позируя для какого-то художественного проекта, и рассказывает ей о семейном скандале. Мельбурна хватил бы удар, если бы он узнал, что Закери доверился ей. Однако Мельбурна здесь не было, но в том, что он оказался в этом доме, была, в конце концов, его вина.

Хотя они решили забыть о поцелуе, они, по меркам Лондона, переступили рамки приличия. Но и здесь, в деревне, даже если дверь открыта, в доме, где семь сестер, их родители, его тетя и не менее двух дюжин слуг, это тоже могло обернуться неприятностями. Хорошо, что вся семья знает о ее склонности к рисованию и никто не посмотрел на них косо. В этом доме, видимо, были не такие строгие правила, и это обнадеживало.

Вместе с тем он не позволит втянуть себя в компрометирующую ситуацию и тем самым – в женитьбу, пока не поцелует ее еще раз.

– Не следует ли вам позвать кого-нибудь, кто присутствовал бы здесь с нами?

– Моя горничная находится в коридоре, так что можете чувствовать себя в безопасности, – рассеянно ответила она, поглощенная рисованием. – Я обычно высылаю ее в коридор, потому что она либо начинает храпеть, либо ерзать. Это меня отвлекает от работы.

До него начало доходить, что она и вправду забыла о поцелуе. Хм. Девушки так с ним не поступали. А поцелуй, черт возьми, был приятным.

– Вообще-то я заботился не о своей безопасности.