— Годится! — кивнул Инвар. — Когда? Сегодня?

— На рассвете. Лучше и не придумаешь. Ты переоденешься в форму гвардейца. Тебя вместе с нужным напарником и двумя «красными» поставят прямо у дверей спальни. Там кроме Керита будет находиться лекарь и кто-нибудь из слуг. Ты сможешь справиться с ними?

— Естественно… меня же этому учили. Кстати, — Инвар подступил к тайнику вплотную, — кстати, чуть не забыл спросить. А где будешь ты, мой дорогой?

— Я… буду… рядом… — раздельно выговорил Локо. — Но помочь… Боюсь, что помочь я тебе не смогу.

Братья долго смотрели друг другу в глаза.

— Все ясно, — кивнул колдун. — Все предельно ясно.

— О чем ты? — встрепенулся тайник. — Какого схада, Инвар?! Пойми ты, пустая твоя башка, что Совет категорически запретил мне беспокоить Владыку! Иными словами: даже не думать подходить к нему. А этот старый козел, министр военных дел, напрямую мне заявил, что «дни моего теневого правления подходят к логическому концу»! И каково тебе это, друг мой?

«Похоже, опять не врет. И все же… где здесь подвох? ГДЕ?!!»

— Извини… показалось… — отступил маг.

— Небо тебе судья… — сквозь зубы сплюнул на вымытый пол Локо. — И еще! ПРЕКРАТИ КОПАТЬСЯ В МОИХ МОЗГАХ!!! Я же себе ухо сожгу в схад!

— А ты сережечку сними… Тем паче она тебе совсем не идет! — ощерился Инвар.

— Приросла… — серьезно, словно извиняясь, ответствовал тайник. — Вросла в смысле.

— Вернемся к нашему дельцу. — Волшебник зачем-то посмотрел в окно, где на прозрачном голубом небе вдруг завиднелась пара белых облачков. — Объясни мне: как я смогу попасть в караул?

— Сейчас ты отдыхаешь. Можешь набираться сил, можешь там колдовать себе, если нужно… В общем, дело твое, а к вечеру…

К ужину Скорпо не притронулся. Весь оставшийся день после ухода брата он размышлял. И чем больше маг думал, связывая случившийся разговор с переплетением событий последнего времени, тем тягостней становилось на душе. Спроси его сейчас тот, кому бы он не осмелился даже подумать лгать: «Что случилось, Инвар? Что тебя беспокоит?», и мастер Двенадцати ответил бы: «Не знаю… Не так что-то… А что не так — не ведаю, не постигаю! Слишком гладко всё, просто… Словно по ледяной горке качусь и вижу: там, внизу, ничего нет, только голое поле… Ан нет! Не голое оно, не пустое. Ждут меня там, а кто — не вижу. И зачем — не знаю».

Лежа на широкой, в два человеческих роста, кровати, чародей просто смотрел вверх, разглядывая трещины потолка. И чем дольше разглядывал он их, тем муторней ему становилось, и не хотелось сегодня вечером никуда идти. Зато в кои-то веки появилось желание взять оплетенную бутыль вина, того самого — красного зерстского, что крепостью своей равных себе не имеет, да и осушить ее до самой последней мутной капли и, уподобясь последнему пьянице, завалиться где-нибудь в неприметном месте, отогнав смурые мысли прочь… Тихо скрипнула дверь.

Эльнора.

Сначала в комнату проник запах фиалок. А затем, подобно вплывающему в долгожданную бухту кораблю, вошла она.

Коснувшись округлым бедром локтя своего господина, села рядом, не сводя чуть раскосых глаз с ранних морщин, что расчертили упрямый лоб.

Легла, продев мягкую узкую ладошку в глубокую прорезь вышитой рубахи.

И, не дождавшись ответа, прижалась всем своим жарким телом к мужчине, положив голову на плечо. Так, чтобы непокорные волосы шелковой вуалью легли на его лицо.

И не нужно ей было чего-то еще.

Инвар неосторожно повернул голову взглянуть — не заснула ли она?

Губы встретились…

Вот так и запело все внутри, захотелось сказать… А что сказать? Да и зачем?..

Глупо…

И прекрасно…

И лишь бабочка из последних сил затрепетала в липкой паутине, натянутой коварным пауком меж ветвей годовалого тополя, что упрямо вырос под самым окном.

В вечерних сумерках Инвар выехал в Уилтаван. На этот раз его никто не сопровождал, но благодаря пешим прогулкам по округе, когда он иногда достигал крепостных стен, чародей уверенно двигался к Восточным воротам уставшего от будничных хлопот города.

Прекрасно помня начертанный Локо путь, чародей въехал в ремесленный квартал, что бок о бок соседствовал с бедным. Отсчитав по главной улице четвертый перекресток от ворот, он свернул влево, затем на шестом переулке вправо и остановился около пятнадцатого дома по правую руку.

Опустевший, когда-то роскошный особняк показался ему знакомым. Но рыться в воспоминаниях было некогда, и Скорпо направился в глубь заброшенного сада. Возле облезшей беседки его ждали. И, судя по легкому запаху яблочного винца от лихо закрученных усов гвардейца, уже давно.