Мальчику уже исполнилось 6 лет. Он вошел в кабинет отца, чтобы еще раз посмотреть на странную машину, с которой работал отец. Может, в этот раз…

— Ден! Выйди отсюда! — крикнул его отец, Майкл Чейн, даже не повернувшись к нему.

На экране дисплея маленькая фигурка вдруг заплясала, поползла вниз и превратилась в прямую линию. Рука Майкла лихорадочно забегала по пульту управления, пытаясь восстановить изображение.

— Глория! Забери его отсюда. Опять то же самое.

— Отец, — начал Ден, — я не хотел…

Майкл повернулся к нему:

— Я же говорил тебе: не заходи сюда, когда я работаю.

— Я знаю. Но я думал, что на этот раз…

— Ты думал! Пора уже слушаться старших.

— Прости…

Майкл Чейн начал подниматься со стула, и Ден мгновенно выскочил за дверь. Он услышал за спиной шаги матери, повернулся и обхватил ее руками.

— Прости меня, — сказал он.

— Опять? — спросила Глория, глядя на мужа.

— Опять, — вздохнул тот. — Этот ребенок — настоящий генератор помех.

На столе вдруг задребезжал стаканчик с карандашами. Майкл повернулся и изумленно посмотрел на него. Стаканчик дернулся, повалился на бок и медленно покатился к краю стола. Майкл бросился, чтобы поймать его, но не успел и только сильно ударился о край стола.

— Уведи его отсюда! — крикнул он в бешенстве.

— Идем, — сказала Глория, уводя мальчика. — Мы знаем, что ты не виноват.

Распахнулось окно. Со стола полетели бумаги. Что-то треснуло, и из шкафа вывалилась книга.

— В этом нет ничего сверхъестественного. Такое иногда случается, — закончила она, когда они с мальчиком выходили из комнаты.

Майкл вздохнул, закрыл окно, собрал рассыпавшиеся бумаги. Когда он снова сел за ЭВМ, она уже работала нормально. Он посмотрел на нее с раздражением. Он не любил того, чего не мог понять. Может, мальчик излучает какие-то волны? И это излучение становится более сильным, когда он обижен или раздражен? Майкл уже пытался обнаружить излучение, но датчики барахлили и выходили из строя.

— Ну, вот, опять ты обидел его, — сказала Глория, входя в комнату мужа. — Мальчик плачет, и в доме все ломается. Если бы ты был с ним помягче, может быть, все было бы не так плохо. Я обычно вывожу его из этого состояния с помощью ласки.

— Во-первых, — сказал Майкл, я вовсе не уверен, что делаю что-то не так или неправильно. А, во-вторых, это всегда происходит слишком внезапно.

Она рассмеялась, и он тоже.

— Ну, хорошо, — сказал он наконец. — Пойду поговорю с ним. Я знаю, что он не виноват, и не хочу, чтобы он чувствовал себя несчастным.

Он подошел к двери и остановился.

— Но я все думаю… — начал он.

— Я знаю, — ответила она.

— Уверен, что у нашего ребенка сначала не было этого странного родимого пятна.

— Ну, хватит, не начинай этого снова, пожалуйста.

— Ты права.

Он вышел из кабинета и пошел к комнате Дена. До его ушей донеслись мягкие звуки гитары. Один аккорд, другой. И довольно чисто. Он удивился, что малыш так быстро научился играть на большой гитаре. Это было странно. В их роду никто не обладал музыкальными способностями.

Майкл осторожно постучал в дверь. Музыка прекратилась.

— Да?

— Можно мне войти?

— Конечно.

Майкл открыл дверь и вошел. Ден полулежал на постели. Гитары видно не было. Наверное, под кроватью.

— Ты очень хорошо играл.

— Всего несколько звуков.

— А почему ты перестал?

— Тебе же не нравится.

— Я так не говорил.

— Я это и так знаю.

Майкл сел рядом и потрепал Дена по плечу.

— Ты не прав. Каждый должен делать то, что ему нравится. Я, например, люблю свою работу. Ты пугаешь меня, Ден. Я не понимаю, почему это происходит, но когда ты идешь мимо, машины просто сходят с ума. А то, что я не понимаю, меня пугает. Но ты не думай, что я на тебя злюсь. Я кричу от неожиданности и удивления.

Ден прижался к нему, посмотрел ему в лицо и улыбнулся.

— Ты не сыграешь что-нибудь для меня? — спросил отец. — Я послушаю.

— Не сейчас, — мальчик покачал головой.

Майкл окинул взглядом комнату, шкафы с красочными книгами, приемник. Затем посмотрел на Дена. Мальчик потирал руку.

— Болит? — спросил отец.

— Нет. Просто ка-то странно пульсирует пятно.

— Часто?

— Иногда. Когда случается то, что пугает тебя, — он махнул рукой на дверь комнаты. — Сейчас это пройдет.