Тот факт, что сам он увидел его впервые, рассказчик оставил при себе.

Выдержав паузу, чтобы убедиться, что полностью завладел их вниманием, Колли продолжал:

– Наверх к ней меня провела ее дочь Розалинда. По всей видимости, она заменила собой личного помощника матери Джеймза Латтрелл-Ли, ныне виконта Челмского. Я был единственным посетителем. Остальных она приняла до меня, оставив мне напоследок ровно полчаса.

– Ну и как там Розалинда? – Маффи надоело самолюбование Колли, и она решила все расставить по своим местам.

– Как обычно, как же еще? – осадил ее Колли. Он никогда раньше не встречал Розалинду: впервые в жизни увидел ее, когда она вела его к матери.

Банни пальцем поманила к себе официанта, чтобы тот вновь наполнил ее бокал. Зачем же отказывать себе в удовольствии отлично поесть за чужой счет? Она взяла со стола меню и, пока Колли бубнил свой рассказ, внимательно просмотрела его.

– Розалинда повела меня наверх, ах, какая лестница: по ней на второй этаж можно подняться прямо в карете, запряженной четверкой лошадей, – и затем по коридору туда, где, как на троне, – и это не просто сравнение: огромнейшая кровать, когда-то принадлежавшая Полине Бонапарт, вся в позолоте и шелках – восседала Ливи. – Голос его понизился до шепота. – На ней был великолепнейший шелковый, мягкий, как кожа, потрясающего многоцветья кафтан, а голову украшал тюрбан, такой же многоцветный. Тут он понизил голос: – У бедняжки выпали все волосы от химиотерапии. Дома она всегда повязывает голову тюрбаном, а когда отправляется куда-нибудь с визитом, то надевает какой-нибудь из великолепных своих париков.

– А я думала, она вообще никуда не выходит, – заметила Гарриет Стоутс.

– Она очень редко наносит визиты, а у себя дома вообще не принимает гостей, но у меня есть авторитетные свидетельства, что, когда она все же принимает чьи-либо приглашения, то появляется на людях в парике. И тем не менее, – с непобедимой твердостью заявил он, – она до сих пор остается самой элегантной дамой на свете. Худющая, правда. Раньше была тонкая, как тростиночка, теперь...

– Похожа на скелет, – с наслаждением докончила за него Маффи, насмешливо глядя прямо в его оскорбленное лицо. – Я же говорю, у меня свои источники информации.

– Н-да... – расстроенно протянула Гарриет. – Дело нешуточное... одно слово, рак!

– Сама виновата! – В голосе Маффи не было и тени сочувствия. – Сколько ее знаю, она выкуривала не меньше трех пачек в день.

– А сколько лет ты ее знаешь? – невинно спросила Гарриет Стоутс. – Лет сорок? – Смех ее был холодным и звонким, как сосулька, разбившаяся о более твердый лед. – Господи, меня тогда еще и на свете-то не было.

– Едва ли, – и глазом не моргнув, невозмутимо протянула Маффи. – Так как ты родилась – постой-ка, когда это ты вышла замуж за Стоутса?

– Ну знаешь, это уже...

– Дамы, дамы, пожалуйста... – В голосе Колли звучало огорчение. – Не забывайте, где вы находитесь.

– И как вы здесь оказались, – злобно прошипела Маффи.

– Дамы! – повысил голос Колли, раздражаясь. – Попридержали-ка лучше бы свои языки!

– Колин, смотри, не перегни палку! – пригрозила ему Маффи.

Он мгновенно смолк, но взгляду его могла бы позавидовать сама Медуза-Горгона.

– Не обращайте на нас внимания, – поощрила его Гарриет. – Расскажите-ка нам лучше, как она выглядит и о чем вы с ней говорили.

– Она как была, так по сей день и остается великой женщиной, – нараспев заговорил Колли, и в голосе его зазвучали благоговейные нотки, словно речь шла о божестве. – Ни единого слова жалобы, а какое достоинство, какой врожденный вкус и изысканность манер...

– И как здорово ей подфартило, что выскочила замуж за Билли Банкрофта, – в тон ему саркастически продолжила Маффи.

Гарриет уловила в ее тоне какой-то скрытый, порочный и злобный подтекст.

– И что же следует из этого заявления? – невинно осведомилась она. – В свое время он был весьма завидным женихом, только и всего.

– Лично я не позарилась бы на Билли Банкрофта, даже если бы мне завернули его в самую дорогую упаковку, – огрызнулась Маффи.

– Действительно, зачем он тебе в упаковке! – пьяненько подтвердила со своего места Банни, поскольку в продолжение всего разговора она то и дело прикладывалась к «Перрье». – Ты так и спала с ним, без упаковки, правда? – Она изящно икнула. – И не один раз...

Именно благодаря этим словам множество дам света, присутствовавших в ресторане, имели несказанное удовольствие наблюдать, как из него кубарем выкатилась разъяренная суперсука Маффи Хэдфилд, оставив позади себя за столиком двух зашедшихся в истерике женщин и нахохлившегося знаменитого газетного фельетониста.

Когда Розалинда спустилась вниз, Джеймз улыбнулся и шагнул ей навстречу, говоря:

– Как приятно вновь увидеть старинного друга.

– Джеймз...

Они обнялись и расцеловались.