— Ты хорошо знаешь Корабельный поселок?

— Неплохо. Правда, я давно там не была.

— Да, там многое изменилось за это время. Ты помнишь, где была грязелечебница?

— Около лимана.

— Правильно. Ее уже нет — сожгли. Но если считать от этого места по левую сторону лимана, — шестой дом. Когда получишь эстафету, отыщешь этот дом. Спросишь Петра Отрощенко. Скажешь, что ты от меня. Эстафету отдашь ему. У него останешься на пару дней. Потом он переправит тебя куда надо.

— Куда, дядя Леня?

— Он знает куда.

К концу репетиции приехал Логунов. Он пригласил Галку и Кулагина в кабинет директора, где, считая, что подготовил приятный сюрприз, вручил «молодоженам» свидетельство о браке. Как ни странно, этот документ, на котором стояла круглая печать, подействовал на Галку удручающе.

Покончив с официальной частью, Логунов достал из шкафа бутылку водки и рюмки.

— После вчерашнего не мешает опохмелиться, — подмигнул он.

— Можно, — согласился Кулагин.

От водки Галка отказалась. Кулагин и Логунов выпили.

— Провели вы меня, ей-богу, провели, — подмигивая одновременно обоими глазами, говорил Логунов. — Вот уж не думал, что вы симпатизируете друг другу. Что ж, рад, очень рад за вас. Надеюсь, что брачный союз пойдет на пользу союзу творческому. Вам есть чему поучиться друг у друга.

— Чему я должен учиться у своей жены? — прищурясь, спросил Кулагин.

— Сергей Павлович, вы только не обижайтесь. Поймите, дорогой: не каждый раз в зале будут присутствовать такие ценители чистого вокала, как господин Рейнгардт. Публика попроще требует от певца игры. А у вас с этим — согласитесь — не все в порядке.

— Что же делать, если я такой бесталанный? — усмехнулся Кулагин.

— Боже вас упаси, я такого не говорил, — замахал руками Логунов. — Адмирал Рейнгардт, да и мы все в восторге от вашего голоса. Но ваши акции поднялись бы много выше, если бы вы владели актерским мастерством так, скажем, как владеет им ваша супруга. Попробуйте, Сергей Павлович, играть. Уверяю вас — получится. Стоит только захотеть.

— По-вашему, я не хочу?

— Я этого не говорил. Но, признаться, у меня сложилось мнение, что у вас имеется какое-то своеобразное, я бы сказал, нигилистическое отношение к актерскому искусству. Появляясь на сцене в наряде Канио, вы остаетесь все тем же Кулагиным. И мне кажется, что вы нарочно сдерживаете себя, словно боитесь перестать быть самим собой.

— Ну, знаете ли! — вспылил Кулагин. — Если хотите избавиться от меня, — скажите прямо.

— Что вы, что вы, Сергей Павлович! — испугался Логунов. — Я счастлив, что вы работаете в созданном мною театре. Но поймите, вам, начинающему певцу, надо завоевать признание широкой публики, равно как нашему, еще неокрепшему театру утвердить свое реноме. Мы должны учитывать различные вкусы. Вот я сейчас — поверите ли — ломаю голову над тем, как привлечь на спектакли солдат гарнизона. Да, да, солдат. Потому как на одних офицерах с нашим небогатым репертуаром сборы не сделаешь. Не исключено, что мы дадим пару спектаклей в воинских частях. А вы представляете, что значит ставить оперу на грубо сколоченном деревянном помосте, почти без декораций, без занавеса?

Галка, до сих пор безучастно слушавшая разговор, насторожилась.

— Можно было бы использовать клуб моряков. Там хорошая сцена, — еще не веря в удачу, как будто невзначай сказала она. — В районе порта, должно быть, много воинских частей.

Логунов удивленно посмотрел на нее и вдруг всплеснул руками.

— Галина Алексеевна, вы — молодец! Как я раньше не подумал о клубе моряков! Мы сделаем там прекрасный сбор. Я сегодня же доложу начальнику гарнизона об этой идее.

К немалому удивлению Галки, Валерия Александровна выслушала ее сбивчивый рассказ довольно спокойно.

— Хорошо, что нашелся порядочный человек, — сказала она. — Надеюсь, на этом ты успокоишься?

— Бабушка, зачем так! Ты ведь ничего не знаешь!

— Где мне знать твои дела! — нахмурилась Валерия Александровна, но тут же, смягчаясь, спросила: — Он хоть нравится тебе?

— Нравится, — вздохнула Галка. Что другое она могла сказать?

— Дай бог. Ну, приглашай его в дом. И не делай, пожалуйста, удивленное лицо — я же видела, как он зашел во двор.

В прихожей обычная самоуверенность оставила Кулагина.

— Ты обо всем бабушке рассказала? — удерживая Галку, спросил он.

— Она знает, что ты мой муж.

Кулагин поморщился, словно от зубной боли, и, одернув пиджак, шагнул в столовую. Галка не предполагала, что он может смущаться. Знакомясь с Валерией Александровной, он неуверенно переминался с ноги на ногу и извинялся за то, что, мол, так получилось, что, не спросив ее согласия и даже не предупредив, он так вот взял и женился на ее внучке. И хотя Валерия Александровна ответила сердито, что, дескать, сейчас не принято спрашивать согласия родных, а извиняться перед ними — тем более, Галка видела, что Кулагин произвел на бабушку хорошее впечатление. Как только Валерия Александровна вышла на кухню, Галка заметила не без ехидства: