Шрифт:
Теперь у Людмилы не оставалось в лагере никого из знакомых. Она заглянула в одну комнату, в другую, нашла двух хлопцев, которых иногда встречала в седьмой, но и они ничего толком не знали о девчатах с «Телля». Видели одну — жаловалась на строгости, а так ничего особого не сказала. В цеху, говорит, иногда чего-нибудь съесть удастся, а чтобы вынести — это и не думай…
— На сортировочной станции кто-нибудь из вас еще работает? — спросила Людмила.
— Не, туда давно не гоняли. Мы тут в ратхаузе крепления ставили в подвале, а теперь на площади котлован копаем — под пожарный водоем, что ли.
— На какой площади?
— В центре которая, ну не доходя ратхауза. Там памятник посередке — баба с флагом. Новости слыхала?
— С фронта? Нет, в газетах ведь почти ничего не пишут — «тяжелые оборонительные бои», а где именно…
— Ясно, хвастать-то им теперь нечем! Наши уже Мариуполь освободили, Брянск, Сумы, Донбасс от них весь очистили…
Вернувшись домой, Людмила долго сидела у приемника, пытаясь поймать Москву, но так и не поймала. Профессор тоже несколько раз безуспешно пытался настроиться на московскую волну, но и у него ничего не получалось — то ли ему неверно указали длину, то ли время было не то. Людмила перевела стрелку на Берлин, прослушала сводку ОКВ [8] и пошла спать.
8
Сокр. от «Oberkommando der Wehrmacht» (нем.) — Верховное главнокомандование вооруженных сил.
Утром, едва она успела приняться за работу, раздался телефонный звонок. Она сняла трубку, ожидая услышать фрау Ильзе (та постоянно забывала что-то сказать и потом звонила вслед), но услышала — и мгновенно узнала — резковатый, чуть насмешливый в интонациях мужской голос, говоривший с жестким нездешним произношением, совершенно непохожим на мягкую, шелестящую речь саксонцев. Господи, опять этот нелепый хромой офицер!
— Фрейлейн Люси? — переспросил он явно обрадованно, когда она ответила. — Скажите на милость, что за фантастическое везенье. Вы опять здесь! А старики?
— Еще не приехали. Господина профессора я увижу завтра. Что-нибудь ему передать?
— Профессору? Можно, а почему бы и нет. Я вот сейчас подъеду, и мы с вами это обсудим.
— Куда подъедете? — спросила она после короткой паузы.
— На Остра-аллее, куда же я еще могу подъехать! Или у вас есть вторая квартира, конспиративная?
— Конспиративной квартиры у меня нет, но подъезжать вам совершенно незачем. Я ведь сказала: ни фрау Ильзе, ни господина профессора нет дома.
— Ах вот что! Принять меня в их отсутствие вы, значит, считаете не совсем приличным, я понимаю.
— При чем тут приличия? Я занята!
— Опять картофель? — спросил он сочувственно. — Но вы ведь прошлый раз убедились, что вдвоем быстрее. Или я так уж много напортил?
— Нет, сегодня не картофель, я убираю квартиру. Я действительно занята, господин Дорнбергер.
— А, наконец-то запомнили? Я все ждал, когда вы снова назовете меня Бергером. Теперь послушайте, я вам изложу свою теорию относительно уборки жилых помещений вообще: нет никакого смысла стирать пыль, если немедленно начинает осаждаться другая. Согласитесь, это попросту танталов труд…
— Сизифов, простите.
— Что?
— Напрасный труд обычно называют сизифовым. Тантал, с вашего позволения, это совсем другое.
— Вы еще молоды со мной спорить, поэтому я игнорирую вашу смехотворную поправку. Вернемся к главному! Как бы ни назвать работу, которой вы сейчас заняты, она так или иначе бессмысленна, поэтому плюньте на нее и приходите через полчаса к мостику возле Кронентор. Смотрите, какая сказочная погода! Я вам покажу архитектурные сокровища Дрездена.
— Господин Дорнбергер, я знаю их куда лучше, чем вы.
— Прекрасно! — закричал он. — Вот вы мне их и покажете, знаниями надо делиться, иначе к чему они вообще?
Нет, да это просто наглец какой-то, подумала Людмила растерянно. Что он себе вообразил? Повесить трубку — так ведь не отвяжется, опять будет звонить…
— Люси! — жалобно воззвал наглец. — Куда вы пропали? Алло!
— Пожалуйста, не кричите, я здесь. Что вам от меня надо?
— Решительно ничего, помилуйте! Почему опять такой сердитый тон? Я просто хочу, воспользовавшись хорошей погодой, а также наличием свободного времени, совершить с вами небольшую прогулку по этому прекрасному городу. Здорово сооружена фраза?
— Как в плохом учебнике.
— Да, это для доходчивости, иначе вы опять поймете меня как-нибудь превратно.
— Я очень хорошо вас понимаю, не беспокойтесь.
— Итак, через полчаса?
— Ладно, — сказала Людмила. — Только не через полчаса, а через час. У Кронентор, вы сказали?
— Там меньше риска разминуться, но если вы предпочитаете другое место…
— О, мне совершенно все равно, — сказала Людмила и повесила трубку.
Пора наконец его одернуть, подумала она, это уже переходит границы. Жаль, что знакомый профессора — в сущности, воспитанник — оказался таким… Ей, правда, и самой было пока не очень ясно — каким, но что ничего хорошего в этом Дорнбергере нет и быть не может, она уже видела.