– Кто, по-твоему, – продолжал Рубен, входя в угрюмый раж, – должен был прочистить ему мозги насчет мезальянсов?

– Это кто тут мезальянс? – вскинулся было Брюс.

– Ты! – хором заорали оба.

Так-так, ребята, я всегда знал, что вы найдете общий язык.

– Ты там вообще-то моего парня уму-разуму учишь или он у тебя на помочах ходит? Чуть отпустишь, глядь – он уже в лужу влез?…

– Между прочим, – заметил Норм, сохраняя немного больше самообладания, – на каникулах с ним был ты, не я. Ну и кто из нас не уследил?

Я маленькая вольная яхта, над которой перестреливаются крейсера!

– Ваш отец, мадемуазель Мари, в курсе?

Мари покачала головой. Норм вздохнул, и до Брюса дошло, что на самом деле из всех вопросов этот – самый важный.

– Когда вы намерены поставить его в известность?

– Попозже. Через месяц или, может, два. Мы не хотим, чтобы он ворвался и все испортил.

«Крейсера» переглянулись. Исходя из опыта общения с Гилбертом Люссаком, тот вполне мог «ворваться» с ударной эскадрой и бригадой спецназа. Мирной колонии это совсем ни к чему.

– Экспедиция рассчитана на полтора года. Планета пока не включена в систему гиперроуминга. Максимум, что там в первый год будет – временная станция узконаправленного вещания для нужд экстренной связи. Личная переписка исключена, на нее просто не хватит энергии. Регулярных пассажирских рейсов туда тоже нет. Когда ваш уважаемый отец вас хватится?

– Вы меня каким-то необитаемым островом пугаете, – возразила Мари. – Он знает, что я в отпуске, и привык, что я перелетаю с одной планеты на другую. В конце концов, мне не впервой настраивать почтовый робот, чтобы он отписался папочке за меня!

Брюс моргнул. А она деловая!

– Даже если при вас нет постоянного охранника, мадемуазель… простите, мадам Мари, – возразил Норм, – наверняка имеется некий агент, который время от времени проверяет подлинность сведений и отчитывается перед патроном. Это обычная практика СБ. Вы можете слишком дорого обойтись вашему отцу.

А ваш отец может слишком дорого обойтись нам. Негодное дело – наговаривать Мари гадости про ее родного папеньку, но мы-то знаем, что если господин Люссак захочет получить дочь обратно, священность брака его не остановит. В крайнем случае он и во вдову ее превратит, не задумается. Норму это известно как никому другому.

– Вы хотите, чтобы я прямо сейчас пошла в Департамент и забрала документы?

Норм не ответил, а Рубен сказал:

– Так будет лучше для всех.

– Кроме нас двоих, – ответил Брюс, потому что завелся. – Мы летим оба, и точка. Мы так решили. А вы – папочки, не более того. Папочки всегда против, и потому ваш голос совещательный.

Не сказал ли я лишнего? Нет вроде. Р. Эстергази позиционируется как «кукла героя-отца» под заказ. Припрет – отбрешемся.

– Руководство экспедиции в курсе, – добавила Мари. – Они видели мои документы и знают, кто я. Они меня пропустили.

В переводе на человеческий это означает – «не ваше дело»!

«Крейсера» были разбиты. Но в любом случае прения дальше продолжаться не могли. Из дверей Департамента вышла группа чиновников, и отъезжающих пригласили на последний брифинг.

По счастью, продолжительным он не был. Каждое подразделение уже собиралось неоднократно по своим организационным вопросам, и председатель Департамента ограничился тем, что представил людям начальников служб. Наибольшее впечатление на Брюса произвела научный руководитель экспедиции миз Игнасия Монти: грузная тетка в широкополой соломенной шляпе, с ногами, живописно поросшими седым кудрявым волосом. На ней была пестрая свободная блуза и широкие брюки чуть ниже колен. Еще были главный инженер, ответственный за технические отделы, и главврач со штатом из пяти человек: специалисты-универсалы, стоматолог, педиатр и даже гигиенист. Норма объявили как командира Сил самообороны, и его «цыплята» приветствовали своего чифа аплодисментами. Восторг их был несколько ироничным, однако отчим принял его невозмутимо: у него жирная галка в графе «опыт педагогической работы», и еще, как заподозрил Брюс, Норму не привыкать прикидываться роботом. Наверное, это помогает.

Самого его слегка попустило. Выходка обошлась малой кровью, и по большому счету Брюсу было уже все равно, кто там на ответственных постах. Пусть между собой разбираются. Вон как тот же Норм, который, отойдя в сторонку, выяснял что-то жизненно важное с начальником транспортного цеха.

Последним вышел пред народом руководитель экспедиции, опытный колонист, имеющий огромный стаж терраформирования – Геннадий Ставрос. Он оказался смуглым, почти коричневым человеком с головой странной грушевидной формы. Худое бесстрастное лицо, волосы сострижены до серебристого ежика. В отличие от провожавших, хранивших на лицах благожелательное и оптимистичное выражение, по всей видимости предписанное протоколом, он глядел сурово, как Торквемада. Миссия на Либеллин, Лямбду Енота, четвертая в его карьере. А впервые он полетел в экспедицию, будучи юнцом в составе отряда ССО. Таким же, как Брюс.

Мы, конечно, демократия, сельский социализм, отягощенный примитивным квакерством – так говорят о нас на 30. У нас даже правительство не на каждой планете есть, зато всяких комитетов хоть горстью ешь. Но всякая вновь отпочковавшаяся колония суть новообразование, развивающееся в экстремальных условиях. До тех пор, пока ситуация нестабильна, общество нуждается в единовластии, как корабль нуждается в капитане. И вот этот человек будет его осуществлять.

Помимо начальников служб непосредственно Став-росу подчинялось еще несколько человек, представленных как персонал при руководстве: два помощника – скорее всего, имеющих отношение к СБ Содружества, и та рыжая стерва, что сидела с Брюсом по соседству – психолог рабочих групп миз Эдера Насименто с дочерью Сульпицией. В современном обществе ничто не делается без психолога.