Афри перепрыгнула через все препятствия между собой и Кэлдасоном, Африм обогнул их, и сражение возобновилось.

Пол угрожающе затрещал, комната содрогнулась. А потом мир вокруг накренился и начал разваливаться.

На соседней улице Серра и Таналвах прокладывали свой путь через запруженные людьми улицы.

— Похоже, что-то случилось? — Квалочианка указала на другую сторону улицы.

По тротуару бежал худощавый, темноволосый, взъерошенный человек, размахивая руками и громко крича.

Серра пожала плечами.

— Понятия не имею. Ты разбираешь, что он кричит?

— Что-то о патрульных, мне кажется. И о каких-то сандалах. Хотя нет, скорее всего, о вандалах.

— Ох уж эти большие города. Кого тут только нет!

— Может, он из тех несчастных, которые иногда разговаривают сами с собой.

— Может быть.

Они пошли дальше. Вопящий человек скрылся вдали.

— А ты не думаешь…

— Что, Тан?

— Ты не думаешь, что этот человек может иметь отношение к Риту и Кучу?

— С чего бы это? Какие такие неприятности могли у них возникнуть в книжной лавке?

Однако едва лавка оказалась в поле их зрения, как оттуда донесся звук, похожий на раскат грома, и из распахнутой двери вылетело облако ныли.

Кэлдасон и двойники все еще сражались, когда пол накренился, словно палуба быстро тонущего корабля. Балки, штукатурка, тысячи книг и три беспомощные фигуры полетели вниз. С грохотом и треском за ними последовали потерявшие опору столы и ящики с книгами.

Кружась в воздухе, словно снежинки в бурю, и лишь увеличивая хаос, планировали отдельные страницы и многолетняя пыль. Потом наступила тишина, нарушаемая лишь звуком падения какой-нибудь случайно задержавшейся книги.

— Вот это да! Вот это да!

Афри, сумевшая удержаться на ногах, радовалась, точно ребенок, только что возвратившийся с первой в своей жизни прогулки по ярмарочной площади. Ее фантом, выглядя довольно нелепо, сидел рядом на груде книг с невозмутимым выражением лица.

Наполовину погребенный под книгами и всевозможным мусором, Кэлдасон поднял голову.

Убедившись, что по-прежнему сжимает в руке меч, не без труда встал на ноги.

— Надо же, все еще жив! — раздраженно фыркнул Африм.

— Нужно срочно исправить это, дорогой, — ответила Афри.

Они начали надвигаться на квалочианца.

— Эй!

Все трое повернули головы. По завалам к ним карабкались Серра с мечом в руке и Таналвах.

— Наше время вышло, — решила Афри. — Уходим.

Она поманила к себе Африма. Тот буквально вбежал в нее, женщина круто развернулась на пятках и бросилась к двери. Таналвах, испуганная тем, что только что видела, отшатнулась, когда та проносилась мимо. Серра сделала попытку броситься вдогонку.

— Пусть уходит! — крикнул Кэлдасон и убрал меч в ножны. — Она наверняка уже изменила облик.

— Что произошло? — спросила Таналвах.

— Главное, кто это был, черт побери? — добавила Серра.

Не обращая на их вопросы внимания, Кэлдасон закричал:

— Куч? Куч?

— Здесь! — откликнулся приглушенный голос.

Он доносился с того места, где начиналась лестница, которая каким-то чудом устояла. Все бросились разгребать обломки и обнаружили парня, скрючившегося под защитой деревянных ступенек. Рит и Серра с взяли его за руки и подняли.

— С тобой все в порядке? — с тревогой спросила Таналвах.

— По-моему, да. — Отряхиваясь от пыли, Куч выглядел не столько огорченным, сколько возбужденным. — Я разглядел ее, правда, со спины. Это была мелд, Рит! Никогда в жизни их не видел. Сейчас они большая редкость.

— Да, и поначалу она приняла облик старой женщины, — ответил Кэлдасон.

— Бред какой-то… — Серра помотала головой.

— Далеко не бред.

— И они… она охотилась на тебя? — уточнила Таналвах.

— Да.

— Похоже, у тебя добавилось неприятностей, — заметила Серра.

— Как раз то, в чем я больше всего нуждаюсь. — Она увидела кровь у него на рукаве.

— Ты ранен.

— Не имеет значения. Ты ведь знаешь, у меня все быстро заживает.

— Но ведь от этого болит не меньше, правда? — Серра рванула ткань рукава. Вдоль наружной стороны предплечья тянулся глубокий разрез. Оторвав край своего собственного, гораздо более чистого рукава, Серра начала перевязывать рану. В том, как она это делала, ощущалось нечто вроде нежной заботы.