Сапфира, просунув голову между ними, ласково коснулась носом знака на лбу девочки: «Успокойся, маленький эльфийский подкидыш, утиши гнев, что кипит в твоём сердечке!»

— Тебе вовсе не обязательно весь век прожить с моим невольным проклятием, — сказал Эрагон. — Эльфы научили меня, как снимать подобные чары, и я надеюсь, что смогу освободить тебя от столь сомнительного дара. Это нелегко, но вполне возможно.

На секунду девочка, казалось, полностью утратила своё потрясающее самообладание. Она тихонько ахнула, рука её задрожала, на глазах блеснули слезы, но ей удивительно быстро удалось справиться с собой и спрятать свои истинные чувства под циничной усмешкой:

— Там видно будет! Во всяком случае, я не советую тебе пробовать изменить мою сущность до сражения.

— Но я мог бы избавить тебя от страданий!

— И истратить слишком много сил — а от твоих сил, от твоих способностей и умений зависит сейчас наше общее спасение. Это действительно так: сейчас ты для всех нас гораздо важнее, чем я. — По лицу её скользнула лукавая улыбка. — К тому же, если ты сейчас снимешь с меня своё заклятие, то я уже не смогу помочь никому из варденов, даже если им будет грозить самая непосредственная опасность. Ты же не хочешь, чтобы из-за этого погибла, например, Насуада?

— Нет, конечно! — Эрагон долго молчал, обдумывая слова Эльвы, потом сказал: — Хорошо, мы немного подождём. Но клянусь тебе: если мы победим, я все исправлю сразу же после сражения!

Девочка склонила голову к плечу и с улыбкой посмотрела на него:

— Ладно, Всадник, я запомню твоё обещание.

А Насуада, привстав с кресла, взволнованно воскликнула:

— Это ведь Эльва спасла меня в Абероне от подосланного убийцы!

— Вот как? В таком случае мой долг перед тобой, Эльва, ещё более возрастает… Ведь ты спасла жизнь моего сюзерена!

— А теперь, — сказала Насуада, — идёмте: я представлю вас королю Оррину и его советникам. Ты, Орик, не был прежде знаком с ним?

Гном мотнул головой:

— Нет, так далеко на запад мне ещё забираться не доводилось.

Когда они вышли из шатра — Насуада впереди, а Эльва с нею рядом, — Эрагон попытался идти рядом с Арьей: ему хотелось поговорить с нею. Но стоило ему подойти ближе, как она ускорила шаг и догнала Насуаду. На Эрагона она ни разу даже не взглянула, и от этого он страдал куда сильнее, чем от любой физической раны. Зато Эльва быстро оглянулась на него, и он понял, что она знает обо всех его переживаниях.

Вскоре они оказались перед огромным шатром, бело-жёлтым, хотя на самом деле было бы довольно затруднительно определить его истинный цвет в ярко-оранжевых вспышках, освещавших Пылающие Равнины. Войдя внутрь, Эрагон остановился, поражённый: в шатре была настоящая лаборатория — мензурки, перегонные кубы, реторты и тому подобные предметы, имеющие отношение к натуральной философии, а отнюдь не к военному искусству. «Кому могло прийти в голову тащить все это на поле брани?» — подумал он удивлённо.

— Эрагон, — сказала Насуада, — позволь представить тебя Оррину, сыну Ларкина и правителю королевства Сурда.

Из глубины шатра, из-за бесчисленных сосудов и приборов появился довольно высокий красивый мужчина с волосами до плеч, скреплёнными обручем лёгкой золотой короны. Его мысли, как и мысли Насуады, оказались отлично защищены, и Эрагон сразу понял, что и Оррин прошёл неплохую подготовку у своих магов. Из беседы с ним Эрагон вынес впечатление, что молодой король Сурды — человек довольно приятный, хотя и весьма неопытный в том, что касается командования армией, да ещё во время войны. К тому же странный образ мыслей и устремления Оррина в целом несколько озадачили Эрагона, и он решил, что Насуаде — в качестве командующего объединённой армией — следует доверять гораздо больше.

Ответив на множество вопросов Оррина о жизни в стране эльфов, Эрагон обнаружил, что продолжает, стоя и вежливо улыбаясь, раскланиваться с подходящими к нему один за другим бесчисленными придворными; каждый из них стремился непременно обменяться с ним рукопожатиями, твердил, какая это для него честь, и приглашал к себе в гости. Эрагон последовательно запоминал имена и титулы этих людей — как его и учил ОромиС — и изо всех сил старался сохранять спокойствие, хотя внутри уже весь кипел от раздражения: «Нам предстоит битва с сильнейшим врагом, собравшим такую армию, какой ещё не знала история, а мы тут любезностями обмениваемся!»

«Терпение, малыш, терпение, — попыталась успокоить его Сапфира. — Осталось совсем немного… Ты постарайся смотреть на это проще: если мы победим, эти графы и герцоги целый год будут бесплатно кормить нас обедами, не говоря уж обо всем остальном, что они нам наобещали».

Эрагон чуть не рассмеялся вслух:

«Представляю себе, в какой ужас они придут, когда поймут, сколько всего нужно, чтобы как следует тебя угостить! Они же не знают, что ты способна за одну ночь опустошить все их винные подвалы и истребить все запасы пива».