А он, воздев к небесам могучие длани, перевитые узлами мускулов, с силой выдохнул воздух и вдруг издал страшный рёв, глядя прямо на Насуаду. В ту же секунду в воздух взвилось множество мечей, но кулл, не обращая на это внимания, продолжал реветь, пока у него не кончился воздух в лёгких. Потом он, по-прежнему глядя только на Насуаду и словно не замечая сотен людей вокруг, только и мечтавших его убить, произнёс низким, каким-то утробным голосом:

— Что за подлое предательство, госпожа Ночная Охотница? Мне была обещана безопасность. Неужели люди способны так легко нарушить данное слово?

Наклонившись к Насуаде, один из командиров сказал негромко:

— Одно слово, госпожа моя, и мы накажем его за дерзость! А когда он поймёт, что значит вести себя должным образом, можно будет его и выслушать.

Эрагон хотел было промолчать, но, помня о своём долге перед Насуадой и варденами, тоже наклонился и прошептал ей на ухо:

— Не стоит так реагировать на его рёв. Это не оскорбление — они всегда так приветствуют своих военачальников. На такое приветствие правильнее всего отвечать так: слегка стукнуться лбами, только вряд ли тебе такое понравится.

— Это тебя эльфы научили? — шёпотом спросила она, не сводя глаз с кулла, застывшего в выжидательной позе.

— Да.

— А ещё что они тебе про ургалов рассказывали?

— Ещё много чего, — нехотя буркнул он, явно не желая вдаваться в подробности.

И Насуада, гордо подняв голову, обратилась к куллу, а также ко всем тем, что стояли у него за спиной:

— Вардены отнюдь не лжецы — в отличие от Гальбаторикса и прочих слуг Империи! Тебе нечего опасаться: ведь ты пришёл к нам с белым флагом. Говори, с чем пришёл.

Кулл хрипло откашлялся и ещё выше задрал костистый подбородок, совершенно обнажив горло. Эрагон знал: это жест крайнего дружелюбия. А вот если бы ур-гал голову опустил, это означало бы угрозу и явственное намерение ударить противника рогами.

— Меня зовут Нар Гарцвог, я из племени Болвека и прислан говорить от имени моего народа. — Казалось, он пережёвывает каждое слово, прежде чем его произнести, точнее, выплюнуть. — Ургалов все ненавидят; ни один другой народ не подвергается таким гонениям. Эльфы, гномы, люди — все на нас охотятся, жгут нас и наши жилища, изгоняют отовсюду…

— И не без причин, заметь, — вставила Насуада.

— Да, причины есть, — кивнул Гарцвог. — Мой народ любит воевать, это правда. И все-таки вы часто нападаете на нас просто потому, что считаете нас уродами — так ведь и мы вас уродами считаем, если уж честно… Со времён краха Всадников мы благоденствовали, и ныне наши племена столь многочисленны, что иссушенные и бесплодные земли, где мы обитаем, уже не могут нас прокормить.

— И поэтому вы заключили договор с Гальбаториксом?

— Именно так, госпожа Ночная Охотница. Он обещал нам хорошие земли, если мы перебьём его врагов. Но он обманул нас. Этот его колдун с огненными волосами по имени Дурза, воздействуя на умы наших боевых вождей, заставил всех ургалов действовать вместе, что нам вовсе не свойственно. Когда мы поняли это — оказавшись в той пустотелой горе, где живут гномы, — Херндалл, наша правительница, послала мою подругу и мать моих детей к Гальбаториксу, чтобы выяснить, зачем он нас обманул. — Гарцвог тряхнул массивной башкой и горестно закончил: — Но моя подруга так и не вернулась. — Он немного помолчал. — Наши лучшие куллы сложили головы за этого Гальбаторикса, а он бросил нас прямо на поле боя, точно сломанный меч! Дражл! У него язык змеи! Он — гнусный обманщик и предатель! Госпожа Ночная Охотница, нас теперь значительно меньше, но мы готовы сражаться на вашей стороне, если ты нам позволишь.

— И какова будет цена вашей помощи? — спокойно осведомилась Насуада. — Твоя Херндалл наверняка хочет получить что-то взамен?

— Да. Кровь. Кровь Гальбаторикса. А если Империя падёт, то мы попросим у тебя только немного земли, чтобы спокойно плодиться, растить детей и впредь ни с кем больше не сражаться.

Насуада ещё не успела ответить, но Эрагон по выражению её лица уже догадался, к какому решению она пришла. Видимо, Джормундур тоже догадался об этом, потому что, поспешно наклонился к ней и тихо произнёс:

— Насуада, ты не можешь этого допустить! Это же против всех законов природы!

— Законы природы не смогут помочь нам одолеть Империю. Нам нужны союзники.

— Но вардены скорее станут дезертировать с поля боя, чем будут сражаться бок о бок с ургалами!

— Ничего, я думаю, эту проблему мы решить сможем. Скажи, Эрагон, как по-твоему: будут ургалы держать своё слово?

— Наверняка. Только до тех пор, пока у нас будет общий враг.

Насуада коротко кивнула и сказала, обращаясь к рогатому великану:

— Хорошо, Нар Гарцвог. Твой отряд может стать лагерем близ нашего восточного фланга, но не смешиваясь с нашими воинами; а мы тем временем обсудим конкретные условия нашего договора.

— Ахграт укмар! Договорились! — прорычал кулл и от восторга стукнул себя кулаком в лоб. — Ты мудрая Херндалл, госпожа Ночная Охотница!

— Почему ты меня так называешь?

— Херндалл?

— Нет, Ночной Охотницей.

У Гарцвога в горле что-то пророкотало, и Эрагон догадался, что кулл смеётся.

— Ночным Охотником мы называли твоего родителя — у него ведь шкура была тёмная как ночь, да и охотился он на нас в полной темноте в тоннелях под горой гномов. А ты его дочь и вполне заслуживаешь того же имени. — И Нар Гарцвог, резко повернувшись, быстро пошёл прочь.