Повернувшись к Джоаду, он спросил:

— Ты уже знаешь о смерти Брома?

— Аджихад сообщил мне, но подробности я бы хотел услышать от тебя самого.

Эрагон мрачно кивнул:

— Ладно. Как только будет время, сядем и вдоволь поговорим.

Джоад подошёл к Сапфире и низко ей поклонился:

— Всю жизнь я мечтал увидеть дракона, а сегодня видел аж двух! Вот уж действительно, повезло! Ну, а с тобой, Сапфира, мне, конечно, хотелось познакомиться лично.

Согнув шею, Сапфира ласково коснулась носом его лба, и он невольно вздрогнул.

«Передай ему мою благодарность за то, что он помогал спасать меня от Гальбаторикса, — велела она Эрагону. — Если б не он, я бы так и торчала в королевской сокровищнице. Джоад был другом Брома, значит, он и наш друг».

Эрагон передал Джоаду её слова, и тот сказал:

— Атра эстерни оно тельдуин, Сапфира Бьяртскулар! И всем оставалось только удивляться его знанию древнего языка.

— А ты куда запропал? — набросился на Рорана Хорст. — Где мы только тебя не разыскивали, когда ты за этими двумя магами погнался!

— Теперь это уже неважно. Возвращайтесь на корабль и начинайте разгрузку. Вардены дают нам кров и пишу. Сегодня наконец спать будем на твёрдой земле.

Все радостно загалдели.

Эрагон с интересом наблюдал, как Роран отдаёт приказы. Когда Джоад и остальные наконец разошлись, он заметил:

— А они здорово тебе доверяют. Даже Хорст подчиняется без возражений. Ты теперь, что же, за весь Карвахолл в ответе?

— Пожалуй.

Тьма окутала Пылающие Равнины, когда Эрагон и Роран наконец разыскали маленькую двухместную палатку, поставленную для них варденами. Сапфира даже голову туда не могла просунуть и с готовностью свернулась на земле у входа, заявив, что пока посторожит их.

«Как только мои силы хоть немного восстановятся, я сразу же займусь твоими ранами», — пообещал ей Эрагон.

«Ладно. Только не слишком засиживайтесь за разговорами».

Внутри палатки стояла масляная лампа, и Эрагон зажёг её с помощью своего огнива. Он-то прекрасно видел и в темноте, но Рорану был нужен свет.

Они уселись друг напротив друга: Эрагон на постели у стены, а Роран — на складном стуле в углу. Не зная, с чего начать, Эрагон молчал, глядя на пляшущий язычок пламени.

Оба долго сидели неподвижно в каком-то оцепенелом молчании.

Наконец Роран попросил:

— Расскажи, как погиб мой отец.

— Наш отец, — спокойно поправил его Эрагон, заметив, однако, что лицо Рорана совершенно окаменело. — Я имею столько же прав называть его отцом, как и ты, — мягко пояснил он. — Загляни себе в душу, и поймёшь, что я прав.

— Ну, хорошо. Расскажи, как погиб наш отец. Эрагону уже не раз приходилось рассказывать об этом, но от Рорана он не стал скрывать даже мельчайших подробностей. Он не только перечислил все события тех дней, но и поведал брату о том, что думал и чувствовал с той минуты, когда в руки ему попало яйцо Сапфиры. Ему очень хотелось, чтобы Роран понял, почему он поступал именно так. Никогда прежде ему так сильно не хотелось, чтобы его поняли.

— Я поступил неправильно, спрятав Сапфиру ото всех, — признался он, — но я очень боялся, что ты потребуешь убить её. Кроме того, я ведь тогда ещё не понимал, какой опасности она нас подвергает. А если б знал… В общем, после смерти Гэрроу я сразу решил уйти из Карвахолла и выследить раззаков. Тогда я уже догадывался, что деревне грозит беда. — Он грустно усмехнулся. — К сожалению, это не помогло. Хотя, если бы я там остался, раззаки с солдатами явились бы туда ещё раньше. Да и сам Гальбаторикс вполне мог заявиться в долину Паланкар! Может, я и послужил невольно причиной гибели Гэрроу… — нашего отца! — но я ведь этого не хотел! Я хотел как лучше! Я пытался избавить жителей Карвахолла от опасности, от результатов… моего выбора… — Не находя слов, Эрагон безнадёжно махнул рукой. — Я тогда сделал все, что было в моих силах, Роран.

— А что случилось потом? Как Бром вдруг оказался Всадником? Как вы спасли Арью из тюрьмы в Гиллиде? Как ты победил шейда в столице гномов? Неужели все это действительно с тобой было?

— Ну да, конечно. — И Эрагон кратко описал все события с того момента, как они с Сапфирой отправились в путь вместе с Бромом. Затем рассказал о своём путешествии в Эллесмеру и о том, как сильно он переменился благодаря воздействию магии во время празднества Агэти Блёдрен.

Роран, опустив голову на руки, упёртые локтями в колени, уставился на пыльную землю под ногами. Глаз он не поднимал, и Эрагон не мог понять, что он чувствует, а входить в его мысли он не хотел, понимая, что это было бы страшной ошибкой.

Роран молчал слишком долго, и Эрагон уже начал опасаться, что он так ничего ему и не ответит. Но Роран все же заговорил:

— Ты наделал много ошибок, но и я не меньше. И я не знаю, чьи ошибки были тяжелее. Гэрроу погиб, потому что ты никому ничего не сказал о Сапфире. Но ещё больше людей погибло, потому что я отказался сдаться солдатам, которых привели раззаки… Мы оба одинаково виноваты перед людьми. — Он поднял глаза и медленно протянул Эрагону правую руку. — Так, брат?

— Так, брат!