Артур только крякнул. Вот уже второй… ну, не второй человек, так второй собеседник ему пеняет на хаос государственного планирования, и вообще… на хаос идеологии, скажем так.

— Слушай, отец, меня на президента не учили, — сказал Коваль. — Я ведь не идиот. Понимаю, что из стороны в сторону порой носит, то либеральничаю, то волком кидаюсь. А что делать прикажешь, когда каждый надурить норовит? Ворье сплошное, а кто не вор — тот тюфяк, к управлению не годный. И так кручусь, язык набок, а ты еще призываешь пророком стать?

— Пророком тебе не дадено, а чутье у тебя и так неплохое, — Бродяга рассмеялся, снижая накал спора. — Вот ты за мной пришел, даже сам не поймешь, как в тайгу свалился. Где твои Малахитовые врата?

— На востоке… — вздохнул Артур. — Я бы точную засеку оставил, не сбился бы, кабы не медведи. Пещера там низкая, очень большая. Меня как будто выплюнуло наружу, очухался среди костей, среди кишок непереваренных. Холод собачий, еще и стукнулся обо что-то, света нет… Видимо, эти врата давно привалило, там от скважины до потолка с метр расстояние. Только с мыслями собрался — на тебе, медведи…

— Так он не один был? — изумился старец.

— Если бы один. Мамаша с двумя здоровенными сынками. Я одному из них прямо в пасть вылетел, напугал беднягу до смерти…

— Так ты всех троих убил?

— Медвежат убил, но один меня здорово зацепил… И мамашка с охоты прет, тут уже не до засеки стало, унести бы ноги. Сутки от нее уходил…

— Ты ж это… Ты ж вроде Клинком обучен, сам говорил. Я вот все спросить тебя хотел, как же с топтыгиным не сладил?

— Потому и не сладил, что при ней детей ее прикончил… — Коваль скривился, как от зубной боли. — Так что эти врата найдем вряд ли. К тому же там явная отрава, радиация, и вода в болотах желтоватая… не нравится мне это. Кони не пройдут, это точно, я по кочкам жердины клал. А на руках я тебя не дотащу.

— Однако ж ты вышел! Как вышел, если бы чутья не было?

— К людям выбрался, это точно, но второй раз туда ни за какие коврижки не сунусь. Радиация там, и насекомые такие… Хорошо, что травы с собой, на теле носить привык, так и те извел на заразу…

— Стало быть, проверить слова твои нельзя. Вроде есть врата, а вроде и нет…

— Зря язвишь, Бродяга. Другие врата у озера Байкал есть, только змей нужен, или команду нанять, чтоб тропу пробили. До Улан-Удэ доведи меня, а там я разберусь.

— Так говоришь, будто я уже согласился. Прыткий ты, однако…

— Если не согласишься, пойду один. Все равно сюда вернусь, на паровике, когда магистраль потянем. Тогда никуда не денешься, ковер до твоего Дома культуры расстелю…

— Ох, насмешил… ну, спрыгну я, и что?

— Не знаю, — честно признался Коваль. — Но ты должен как-то урегулировать вопрос с арабами. Напугать их, или напротив, соблазнить… Мне ж не разорваться одному!

— Да уж, тебя и так хотят убить, я знаю, — коротко вставил старик.

От неожиданности Артур лишился дара речи.

— Кто хочет убить?

— Слышал я, китайцы с монголами побратались. До поры, конечно… — Бродяга осторожно вынул из очага кружку на длинной ручке, разлил чай по пиалам. Запахло ароматными лесными травами, ягодой; у Артура чуть слюнки не потекли. — Побратались вроде, кто их, косоглазых, разберет? Их-то много осталося, не повымерли, как русские-то. Вот монголы-то империю назад задумали строить, и буряты с ими, ханов выбирают…

— Кто тебе сказал, шаманы нашептали? — нахмурился Артур.

— Заранее ничего знать не можно, — рассудительно заметил коричневый старик, подвигая гостю очередную дымящуюся пиалу. — Сказывали людишки лихие, мол, наслали буряты шаманов своих, чтобы президента сгубить… Да только сбег президент, не словили, хе-хе…

— А тебе все равно? — начиная закипать, осведомился Артур. — Тебе наплевать, что будет со страной?

— Ты лишка-то не спытай, надоешь быстро, — осадил Бродяга, — Страна, государь, дума, учредительное, сенат… Я дряни этой наслухался во как, человече… — Он выразительно постучал по горлу, там, где извивался высохший червяк кадыка. — Мне без разницы, что вы там грызетесь… Потопчи с мое землю, поймешь, что нету смысла ни в чем. Да и врешь ты мне…

— Где же вру?

— Не монахов ты ищешь, не змея. Что-то иное, в земле запрятано. И от меня тебе надо темного добиться…

— Почему ж так сразу — темного?

— Мне игры ваши — что забавы дитячи, — устало поморщился Бродяга. — Темного ты хочешь. Хочешь, чтобы я себя Черным мортусом проявил, врагов твоих за море распугал. Только что мне до них, а?

«Хрен старый, такого действительно не напугаешь, надо помягче…»

Мбуба урчал у костра, как кошка. На подоконнике расхаживали вороны, долбили клювами сухой шиповник. Сосны шумели в проемах окон, заглядывали в комнаты.