— Каландрилл!

Тэмчен кивнул:

— Ка-лан-дрилл.

Он с трудом произносил незнакомые звуки. Имя Брахта тоже далось ему с трудом.

— Бр-рак! — произнёс он, задумчиво разглядывая кернийца.

Затем махнул рукой в сторону выхода из пещеры, словно указывая на юг, и пробормотал что-то невнятное.

Брахт пожал плечами. И тогда Тэмчен ударил себя ладонью в грудь, затем коснулся эфеса меча и изобразил схватку. Брахт жёстко усмехнулся и сказал:

— Истинно! Мы с вами воюем. Отдайте мне меч, и я буду с вами драться прямо сейчас.

В голосе кернийца прозвучала угроза, и глаза джессерита сузились, но он тут же что-то сказал своим спутникам, что вызвало их ухмылки и улюлюканье.

— Ради Деры, Брахт! — воскликнул Каландрилл. — Зачем их злить?

— Я лучше умру, чем потеряю своё мужское достоинство, — пробормотал керниец, но тут же смолк.

Тэмчен повернулся к Кате.

Льняные волосы вануйки произвели сильное впечатление на джессерита. Произнося её имя, он осторожно прикоснулся к ним, словно это был шёлк или драгоценный металл.

— Ка-ти-а! — Ему явно не хотелось выпускать из рук её волосы. — Сэ-на-ир.

Ценнайра заинтересовала его меньше. Видимо, потому, что кандийские женщины были, как и джессеритки, черноволосы. Женщин же вроде Кати им видеть явно не приходилось.

Джессерит кивнул, произнёс ещё несколько гортанных слов и отошёл к костру, на котором жарилось мясо и пёкся хлеб. Джессериты перекрыли выход, а узникам приказали сесть вдоль стены. О них словно забыли и вспомнили только тогда, когда приступили к трапезе. Каждому передали по куску жирного мяса и по пресному хлебу с водой.

Каландрилл, Катя и Брахт жадно набросились на еду, Ценнайра ела, только чтобы не вызвать подозрений. По окончании трапезы небо, часть которого была видна через вход в пещеру, уже посветлело и засияло синевой. Джессериты вновь связали им ноги и крепко, но осторожно привязали руки к туловищу, набросили каждому на плечи по одеялу, и Тэмчен жестом показал, чтобы они ложились спать.

Сами джессериты тоже улеглись, оставив двоих бодрствовать, и пещера погрузилась в тишину, изредка нарушаемую всхрапыванием лошадей и посапыванием людей. Каландрилл лежал между Брахтом и Катей и, как и они, не мог уснуть: сомнения и тревожные мысли не давали ему покоя. Не желая злить джессеритов, он дождался, когда тех сморит сон, и только тогда зашептал на ухо Брахту:

— Вряд ли они намерены нас убивать. Мне кажется, про Рхыфамуна они ничего не знают.

— Ты так думаешь? — едва слышно ответил Брахт.

— Конечно. Если бы они намеревались нас убить, зачем кормить? Зачем тащить сюда? А Рхыфамун? Тэмчен никак не отреагировал. А ведь если бы его послал Рхыфамун, он бы кричал от радости.

— Мне тоже кажется, что они не связаны с колдуном, — согласился Брахт. — Что же до остального, казнь — это не самое худшее, что может нас ждать.

— То есть?

Керниец скрипнул зубами и сказал:

— Джессериты берут рабов, а рабов-мужчин они оскопляют.

Каландрилл едва не вскрикнул и инстинктивно сжал ноги. По спине у него побежали мурашки.

— Ты уверен? — с трудом произнёс он.

Брахт утвердительно промычал.

— Как бы то ни было, — Каландрилл облизал пересохшие губы, — мы пока живы.

— А если нас оскопят? Разве это жизнь?

— Пока ещё не все потеряно. Зачем они нас взяли? Наверняка есть какие-то причины.

— Они шли с разбоем в Куан-на'Фор, как и те, что напали на караван Ценнайры. А мы оказались более лёгкой добычей.

— Ты думаешь, все так просто?

— Я думаю, что нас взяли в плен варвары, которые лишают рабов мужского достоинства. Я думаю, что Катя для них завидная добыча. Ты видел, как этот чванливый подлец перебирал её волосы?

— Видимо, она показалась ему необычной. Но все же… — Каландрилл замолчал, чувствуя, как внутри у него все переворачивается. Он изо всех сил пытался победить в себе дрожь и размышлять логично. — Их и правда кто-то мог послать. Пусть и не Рхыфамун.

Брахт коротко с сомнением вздохнул:

— Возможно, наше приближение учуял какой-нибудь джессеритский колдун, — настаивал Каландрилл. — Во всем нашем путешествии есть божественный умысел. Молодые боги помогают, как могут. И кто знает, может, то что происходит с нами сейчас, часть их спасительного плана? Может, мы окажемся на Джессеринской равнине быстрее, чем если бы путешествовали одни?

Он и сам не знал, насколько был в этом уверен. Скорее всего, ему просто хотелось себя успокоить. Брахт хмуро молчал.

— Значит ли твоё молчание, что ты сдался? Или все же намерен драться с Рхыфамуном?