Шрифт:
Она выпустила колечко дыма:
– Я ничем не занималась, как ты сказал, целый год. И с каждым днем это оказывалось все легче. А результат тот же самый – я истратила запас энергии. Я ведь по натуре страшно ленивая. Мне приятно сказать себе: «Стоп! Брось! Это – бесполезно!» Почему бы тебе не присоединиться? Чего ты достиг, несмотря на все усилия? Вдвоем мы могли бы, по крайней мере, утешать друг друга.
– Это не в моем характере.
Как раз в этот момент пришел слуга с новой постелью.
Они молча курили и смотрели, как слуга застилает кровать. Когда он ушел, Лейла сказала:
– Иметь много денег и спать сколько угодно – ничего лучшего в жизни не существует.
– А меня интересуют кое-какие вещи в промежутках.
– И что тебе это дало? – спросила она, поднимаясь с кресла. – Смертельную метку, вот и все.
Она подошла к окну и выглянула.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он наконец.
– Ничего.
– А мне все же что-то показалось. Ну-ну, продолжай, что ты видела?
– Я не сказала, что видела, – она повернулась к Рэду. – У нас новая постель. Предлагаю опробовать.
– Не увиливай. Я знаю, зрение у тебя поострей моего. Выкладывай.
Она облокотилась о подоконник и основательно отпила из бутылки.
– И отойди от окна. Того и гляди, выпадешь.
– Вечный старший братец, – сказала она, но от окна отошла и села на кровати.
Потом поставила бутылку рядом с собой на пол и задымила сигарой. Ее лицо почти скрылось в облаках дыма, глаза блуждали.
– Вижу… – начала она и вдруг замолчала.
– Видишь! – настойчиво повторил Рэд.
– Ты идешь сквозь туман. Чем ближе ты к смерти, тем он гуще. И ты сам хочешь этого! Я видела десяток черных птиц, преследующих тебя. – Голос ее стал ниже. – Но сейчас их только девять…
– Черная десятка! – прошептал он. – Кто ее вызвал?
– Большой… большой грузный человек. Он… поэт… Да, он еще и поэт. Конечно!
– Толстяк Чедвик?
– Чедвик, – согласилась Лейла.
Она разогнала рукой клубы дыма и потянулась к бутылке.
– Почему, когда и как?
– Чего ты хочешь от одного паршивого предвидения? Это все.
– Чедвик! – повторил он и осушил кубок. – Не так уж это и невероятно. Многие держат для меня камень за пазухой. Но у очень немногих есть возможность швырнуть его… – Он помолчал. – Получается, Тони кое-что знал. Значит, он тоже вышел на них… И, следовательно, полиция мне не помощник. Но… Кто же тогда? Ведь это разрешено законом, не так ли?
Он поднялся, взял бутылку и подлил вина в свой кубок.
– Что будешь теперь делать? – спросила она.
Рэд сделал глоток:
– Двигаться дальше.
Она кивнула
– Отлично. Я еду с тобой. Тебе понадобится моя помощь.
– Не-а. Не сейчас. Благодарю.
Лейла подняла бутылку и швырнула ее в окно. Ее зеленые глаза сверкали.
– Не строй из себя рыцаря! Я по-прежнему один из самых твердых орешков, которые только можно встретить. И ты знаешь, что я могу тебе помочь.
– В любой другой момент я был бы просто счастлив! Ты же знаешь. Но не сейчас, под черной десяткой. Черт побери, один из нас должен выжить. И пусть только затем, чтобы отомстить за другого.
Неожиданно она растянулась на постели.
– О, тебе очень хотелось бы этого, верно? И чтобы это была я, так ведь? Все в одну кучу и на мою голову. Мне нужно поспать. Я не могу тебя заставить, но ответ твой мне не нравится. Делай, как считаешь нужным, Рэд. Я все равно сделаю то же самое. Спокойной ночи.
– Я провожу тебя. Только будь благоразумна.
Она начала похрапывать.
Рэд допил вино, погасил лампу и поставил кубок на туалетный столик. Затем вернулся в свою комнату и начал собираться.
– Мы горим?
– Нет, Цветы, мы уезжаем.
– Што шлучилошь?
– Нам нужно поскорей отсюда смотаться.
– Ты уше дал покажания полишии отношительно этофо вешера?
– Проклятье! Если мы не уберемся отсюда вовремя, показания будут давать относительно меня. Парень, которого я подстрелил, вовсе не был психом. Я сейчас под черной десяткой.
– Это фто такое?
Рэд натянул ботинок и начал его зашнуровывать.
– Я называю это вендеттой. Мой враг делает десять выстрелов в меня, и власти в это не вмешиваются. Если он десять раз промахнется, Игра окончена. Своеобразная такая Игра. Прошлым вечером он использовал первый выстрел.