Наконец, он разжал объятия, и девушка медленно поднялась на ноги. Их взгляды встретились, и Кэтрин вдруг снова почувствовала себя оскорбленной. Она с удовольствием влепила бы Грэнби пощечину, если бы не его больное плечо.

– Я уверена, что больше не потревожу вас, – проговорила она с невозмутимым видом. – Желаю вам спокойной ночи и скорейшего выздоровления.

Граф рассмеялся:

– А также скорейшего возвращения туда, откуда я прибыл?

Она кивнула:

– Совершенно верно, милорд.

Прежде чем Грэнби успел ответить, Кэтрин повернулась и вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

Морщась от боли, граф нагнулся и поднял с пола забытую ленту. Улыбнувшись, он положил ее под подушку.

Кэтрин сидела в гостиной и умирала от скуки. К счастью, отец уже почти не сердился, и завтрак с ним и с тетей Фелисити прошел довольно мирно. Ей очень хотелось выйти из дома и наведаться в конюшни, но она не смела нарушить запрет.

После несчастного случая с графом прошло пять дней, однако Кэтрин еще злилась на себя из-за того, что так легко уступила, когда он захотел поцеловать ее в последний раз. Черт бы побрал этого Грэнби! Когда она покинула комнату, он наверняка еще долго веселился и злорадствовал, вспоминая ее беспомощность.

Если бы только она могла так же радоваться своей победе. Ураган принадлежал ей, но отец запретил на нем ездить. Так что ей оставалось лишь читать или смотреть в окно. А летние дни тянулись бесконечно долго...

Кэтрин старалась не думать о лорде Грэнби, но вскоре поняла, что ей это никак не удается – она снова и снова о нем вспоминала. Видимо, через день-другой он должен был встать с постели и покинуть их дом. Что ж, очень хорошо. Разумеется, ей ни в коем случае не следовало встречаться с ним. Не следовало встречаться даже с его слугой.

Тяжко вздохнув, Кэтрин закрыла книгу, которую уже давно не читала, и подошла к окну. Услышав, что в комнату кто-то вошел, девушка обернулась и увидела слугу лорда Грэнби.

– Извините, мисс, – сказал он, – я ищу мистера Гэбса.

– Они с миссис Гибсон уехали в город и вернутся не скоро. А что случилось? Может, я могу вам чем-нибудь помочь?

– Мне нужна мазь для растирания, которой обычно пользуют лошадей, – ответил Пек. – Граф жалуется на недомогание, а доктор Хокинз рекомендовал именно эту мазь.

– В кладовой есть бутылка, – сказала Кэтрин. – Мой отец часто пользуется этим снадобьем. Я сейчас принесу...

– Благодарю, – кивнул Пек. – Граф непременно оценит вашу любезность. Он надеется спуститься сегодня к ужину.

Кэтрин с невозмутимым видом проговорила:

– Что ж, пойдемте.

Они прошли по коридору, и Кэтрин вынесла из кладовой темно-желтую бутыль. Протянув ее Пеку, сказала:

– Мазь полезно бы подогреть. Мой отец говорит, что так она действует гораздо лучше.

– Тогда я так и поступлю. Благодарю вас, мисс.

– А вы не знаете, когда граф собирается покинуть нас? – неожиданно спросила Кэтрин.

Пожилой камердинер пожал плечами:

– Точно не знаю, мисс. Мне кажется, милорд говорил, что через день, но думаю, все будет зависеть от доктора Хокинза. Последнее слово за ним.

– Да, конечно.

Слуга откланялся и пошел к своему хозяину. Кэтрин же еще немного постояла в коридоре, а затем решила навестить тетю. Она уже подошла к тетушкиной двери, но в последний момент передумала – ведь на самом деле ей вовсе не хотелось беседовать с леди Форбс-Хаммонд.

«Чем же заняться? – думала Кэтрин. – Может, ответить на письма Сары и Вероники? Ведь я им не писала несколько недель». Но писать письма ей тоже не хотелось. Вернее, не хотелось рассказывать подругам про графа. Конечно, она непременно о нем напишет, но только после того, как он уедет.

В конце концов, Кэтрин решила, что у себя в спальне можно скучать с таким же успехом, как и в любой комнате. Она направилась к себе и в коридоре встретила Пека. Тот улыбнулся и сообщил:

– У милорда закончились сигары, и он сказал, чтобы я немедленно отправился в город и купил их.

– У моего отца есть сигары, – сказала Кэтрин. – Они хранятся в специальной коробке в библиотеке.

Пек покачал головой и пробормотал:

– Граф особенно настаивал, чтобы я не злоупотреблял гостеприимством сэра Хардвика и не брал его сигары. В общем, я еду в Уинчком.