Джордан взглянул на Джуда и передумал.

– Я выпью «Кровавую Мери», – произнес он ровным голосом, словно не слышал слов жены.

Шейла была удивлена.

– Так ты все же надумал выпить?

Чуть помедлив, она достала банку с томатным соком и налила немного в стакан.

– Побольше льда и лимона, – скомандовал Джордан. – Водки не перелей.

– Томатный сок смягчает вкус водки, объяснила Шейла отцу. – Я правильно понимаю, дорогой? – обратилась она к мужу.

Джордан не ответил. Шейла подала ему стакан.

– Ты бы сел, милый.

– Не хочется.

Джуд поддержал дочь:

– Сядь, Джордан, прошу тебя.

Джордан присел на светло-зеленый подлокотник дивана.

Шейла протянула Джуду охлажденный мартини и, налив второй себе, подошла поближе к двум мужчинам, которые сидели сейчас напротив друг друга. Райкен набрал побольше воздуха и, решив обойтись без предисловий, сказал:

– Мне сегодня позвонили из санатория, насчет Натали.

Джордан напрягся и подался вперед. Какой бы страшной ни оказалась правда, он хотел ее знать.

– Она не умерла? – коротко спросил он.

– Нет, не умерла.

Джуд выжидал, и Джордан не мог скрыть облегчения, которое озарило его лицо. Он по-прежнему держал в руке стакан, но, видимо, совсем об этом забыл, так ни разу и не пригубив напитка.

– Врачи считают, что мозг начал функционировать.

– То есть?

– Больше я ничего не знаю. Сестра Агнесса не стала объяснять подробно. Возможно, что это еще ни о чем не говорит.

Шейла следила за Джорданом, надеясь по его реакции угадать, что он сейчас чувствует. Ее одолевали дурные предчувствия. Не случайно бутылка мартини начала пустеть еще до того, как Джордан вернулся домой.

Джуд продолжал очень серьезно.

– Я понимаю, что тревожу старые раны, но думаю, я не вправе ничего скрывать от тебя и от Шейлы.

– Я ценю это, Джуд. Что еще?

Джуд бросил мимолетный взгляд на дочь.

Джордан следил за ним глазами и, повернув голову, тоже посмотрел на жену, которая, как могла, силилась улыбнуться.

– Но во всяком случае появилась слабая надежда, я правильно тебя поняла, папа?

Джуд не отвечал. Он поставил свой стакан на стол и посмотрел на Джордана в упор.

– Я перевожу Натали в больницу – сюда, в город. Если ей станет лучше, мы ей понадобимся, кроме нас троих у нее никого нет.

Шейла замерла. Сердце у нее готово было выпрыгнуть из груди, но она изо всех сил старалась сохранять выдержку.

– Правда чудесно, милый?

Джордан ее не слышал. Стакан, медленно выскользнув у него из руки, упал на пол. Красная струйка побежала по белому ковру и маленькой лужицей застыла у ног его жены.

– Джордан, осторожней! – в ужасе вскричала Шейла.

Упав на колени, она стала поспешно промокать салфеткой пятно.

– Прямо на новый ковер! – прошипела она. – Теперь не отойдет никогда... никогда!

Инспектор Вольфер сочувственно смотрел на лежавшую перед ним на кровати сплошь окутанную трубками девушку. Наверное, она была когда-то хорошенькой. Сейчас бедняжка выглядела очень худой и бледной, но четко очерченный овал лица и правильные черты навели его на мысль, что она в свое время даже могла быть манекенщицей или фотомоделью.

Ожидая, пока доктор закончит осмотр, он с интересом оглядел палату, до отказа набитую медицинскими приборами, которые поддерживали жизнь пациентки и регистрировали функции организма.

Сверхсовременная техника привела его в восхищение. Звуковые сигналы находившегося слева от него аппарата, совпадавшие со вспышками зеленой лампочки, заинтересовали его, и он посмотрел на часы, чтобы определить, сколько раз в минуту пропищит прибор. Он догадался, что сигнал фиксирует частоту пульса девушки, и сделал вывод, что сердце у нее работает нормально.

Доктор Парат наконец оставил больную и заинтересовался прикрепленной к кровати табличкой. Инспектор подошел поближе.

– Девяносто шесть фунтов, четыре и две десятые унции по сравнению с девяносто пятью, пятнадцатью и тремя десятыми унций, – произнес Парат.

Вольфер покачал головой. А он-то еще считал, что у него наметан глаз, чтоб не упустить ни малейшей подробности. Кажется, этот доктор способен измерить расстояние между большими пальцами пациента, лишь бы дать интервью телевидению.