– Не нравится мне это, – проговорил Корда. – Алакра слишком осторожен, чтобы не предусмотреть все возможности.

– Два к одному, что нас поджидают возле «Сорокопута», – заявила Коломбина. – Могу даже предложить вам более выгодную ставку, мне сегодня везет. Корда фыркнул:

– Тут тебе вряд ли удастся кого-нибудь заарканить, Би. Ну-ка, докладывай, что тебе стало известно. Коломбина радостно завертелась на месте:

– Я должна была попробовать, босс! В меня вселился дух Фортуны.

– Докладывай, Би, – строгим голосом приказал Корда.

– Ладно, – согласилась Коломбина. – Я связалась с Тико и Мириам, они прячутся неподалеку от «Сорокопута». Несколько Сторон Света, экипированные консервированным временем и в полном вооружении, заняли там пост. Арабу и Саймин находятся рядом с «Коломбиной», они подтвердили показания моих приборов – наш корабль тоже стерегут.

– Саймин? – удивленно перебил ее Мило. – Саймин Ишбренду, солистка «Хана Тофита»? А она что там делает?

– Я не спросила, – ответила Коломбина. – Мы стараемся свести радиосвязь до минимума, чтобы неприятель не засек местонахождение наших друзей. Может быть, Саймин собирается разобраться с тобой за то, что ты свалил, никого не предупредив.

– Я не собирался этого делать, – нахмурившись, сказал Мило, – но появился Рене, начал задавать разные вопросы, и я решил, что пришла пора сматываться.

ПЦП опустилась к самому носу Мило. Ее вечная улыбка резко контрастировала с мрачным видом молодого человека.

– Не печалься, друг Мило. Я тебя просто дразнила, – попыталась утешить она его. – Анализ ситуации показывает следующее: Саймин потребовала, чтобы Арабу позволил ей сопровождать его, и он согласился. Он слеп, а в состоянии стасиса нет тех звуковых сигналов, которые помогают ему передвигаться в пространстве.

Мило кивнул и посмотрел на Корду:

– Как вам удалось запрограммировать компьютер таким образом, что он способен дразниться? Покачав головой, Рене пожал плечами:

– Не уверен, что это я ее такой сделал. Я хотел иметь ИР, с которым можно общаться, и не ожидал, что получится столь необычная личностная программа. Временами ее чувство юмора меня страшно раздражает, но мне кажется, что, если я попытаюсь ее отредактировать, пропадет фактор инициативы.

– Босс! – в ужасе выкрикнула Коломбина. – Разве вежливо говорить о редактировании личности – особенно в ее присутствии!

– А я тебя просто дразнил, Би, – ухмыльнулся Корда, На это Коломбине сказать было нечего, и Мило тоже улыбнулся.

– Самой дразниться гораздо приятнее, правда, Коломбина? – спросил он.

– По правде говоря, – ответила она, и ее голос почему-то прозвучал грустно, – мне нравится, когда Рене меня поддразнивает. Тогда я начинаю чувствовать себя так, будто я живая. – В следующее мгновение она уже заговорила деловым тоном:

– Босс, я тут просматривала диаграммы окрестностей... Если мы поднимемся по лестнице в шахте ближайшего служебного лифта, она приведет нас прямо к ангарам возле офиса Ирландца. Стороны Света следят за обычными входами. Эта шахта используется главным образом для больших грузов.

– Давайте! – воскликнул Мило. – Придется попотеть, но, если мы воспользуемся лифтом. Стороны Света заподозрят неладное. Не знаю, насколько тщательно они снимают показания со своих приборов, однако не сомневаюсь, что в данный момент охрана настороже.

Корда опустился на колени перед входной панелью и вытащил винты при помощи Универсального Инструмента. Шахта была не освещена, а конец металлической лестницы терялся где-то в темноте наверху.

Он махнул рукой, чтобы ПЦП двинулась вперед первой и осветила им путь. Мило настоял на том, что он полезет следом за ней, и, учитывая его подготовку, Корда особенно не возражал.

– Интересно, работают ли сейчас их приборы? – задумчиво произнес Рене, карабкаясь вверх по лестнице. – Может быть, стасис действует на какие-нибудь реле...

– Может быть, – ответил Мило. – Но если у нас есть вероятностный драйвер, у них он тоже наверняка имеется. А что, если они изменили обстоятельства таким образом, чтобы сигнал проходил сквозь области, погруженные в стасис? Лично мне рисковать не хочется.

– Просто меня разобрало любопытство, – признался Корда.

Они еще некоторое время обсуждали тонкости состояния стасиса, темпоральное поле и методы создания вселенных, где, действуют нестандартные законы физики.

Если бы не нависшая гробовая тишина и не грохот ботинок по металлическим перекладинам лестницы, ровный и однообразный. Корда вообще забыл бы о том, что тут происходит. У Мило был утонченный ум, и, хотя в формировании его личности участвовала бабушка Долби, Корда чувствовал, как из-под всевидящего ока воина пытается вырваться душа художника.

Коломбина доложила, что ангары уже совсем рядом, и товарищи замолчали. Свой план они разработали в самом начале лестницы; теперь оставалось выяснить, насколько он окажется эффективным.